Жажда справедливости. Политические мемуары. Том I - [23]
– Гляжу в поля просторные, на нивы золотистые, а вижу брови темные, глаза твои лучистые.
– Если б в шутку ты спросила, я ответил бы всерьез, что на свете нет красивей золотых твоих волос! Загляну в глаза волжанке, нежным словом назову. Под березкой на полянке сядем рядом на траву. Соловей запел, защелкал. Прислонись к моей груди. Ой, ты, ноченька над Волгой, подожди не проходи!
– В любви надо действовать смело задачи решать самому, и это серьезное дело нельзя доверять никому!
– Родины просторы: горы и долины, в серебро одетый, зимний лес грустит. Едут новоселы по земле целинной, песня молодая далеко летит. Ой, ты, зима морозная, ноченька яснозвездная! Скоро ли я увижу мою любимую в степном краю? Вьется дорога длинная. Здравствуй, земля целинная, здравствуй, простор широкий, весну и молодость встречай свою!
– Когда взойдешь на Ленинские горы, захватит дух от гордой высоты. Во всей красе предстанет нашим взорам великий город сбывшейся мечты. Вдали огни сияют золотые, шумит над ними юная листва. Надежда мира, сердце всей России, Москва столица, моя Москва.
– Паренек с московскою гитарою и девчушка в мамином платке бродят дружной, неразлучной парою от столичных улиц вдалеке. Первой их любовью озаренные, ожили пустынные края. Это вам, романтики, Это вам, влюбленные, песня посвящается моя!
– Не могу я тебе в день рождения дорогие подарки дарить. Но зато в эти ночи весенние я могу о любви говорить.
– Мы с тобою не дружили, не встречались по весне. Но глаза твои большие весне дают покоя мне. Словно мне без их привета в жизни горек каждый час, словно мне дороги нету на земле без этих глаз.
– Не для тебя ли в садах наших вишни рано так начали зреть? Рано веселые звездочки вышли, чтоб на тебя посмотреть. Если б гармошка умела все говорить не тая! Русая девушка в кофточке белой, где ты, ромашка моя?
– Ветер тихой песнею над рекой плывет, дальними зарницами светится завод. Где-то поезд катится точками огня, где-то под рябинушкой парни ждут меня. Ой, рябина кудрявая, белые цветы, ой, рябина, рябинушка, что взгрустнула ты?
– Ой, красивы над Волгой закаты. Ты меня провожала в солдаты. Руку жала, провожала, провожала, провожала.
– Его я видеть не должна – боюсь ему понравиться. С любовью справлюсь я одна, а вместе нам не справиться!
– Задумчивый голос Монтана звучит на короткой волне, и ветки каштанов, парижских каштанов в окно заглянули ко мне. Кода поет далекий друг, теплей и радостней становится вокруг. И сокращаются большие расстояния, когда поет хороший друг!
– Когда поет в Москве Монтан, пустым становится студенческий карман, и сокращаются расходы на питание, когда поет в Москве Монтан (наш вариант).
– Пой, моя хорошая! Мы с тобою дожили до поры, загаданной нами по весне. И весной и летом думал я об этом, думал я о свадебном, о желанном дне.
С приключений начиналась наша трудовая биография. Получив дипломы (Валя с отличием, я простой) и направления МСХ СССР, мы поехали в Кишинев. Минсельхоз Молдавии дал нам направление в Кагульский район. Из района нас направили в колхоз имени Кирова, в котором, по словам работника райсельхозуправления, были вакантными два места: плановика-экономиста и агронома. С утра приезжаем в колхоз, председателя уже нет, хотя он был предупрежден из района о нашем приезде. Весь день мы промаялись в ожидании. Из разговоров с людьми в конторе уяснили, что никаких вакансий в хозяйстве нет. Плановиком-экономистом работает четвертый год молодая женщина со средним специальным образованием, работает неплохо, собирается заочно получать высшее образование по специальности. Валю предполагалось принять на ее место. Мне предстояло принять обязанности агронома-виноградаря (я виноград видел только на практике в станице Варениковской) от специалиста, получившего образование в Кишиневском сельскохозяйственном институте и работающего в хозяйстве около десяти лет.
Вечером приехал Генчев, председатель, с полным, налитым лицом, этакий, как мне показалось, самоуверенный «богдыхан». Он, даже предварительно не поговорив с нами, открыл позднее заседание правления колхоза. Сказал, что предстоит обсудить один вопрос об освобождении плановика-экономиста и агронома-виноградаря и назначении вместо них молодых специалистов, приехавших из Москвы. Члены правления никаких возражений по предложенной повестке не высказали, видно, это здесь было не принято. Тогда попросил слова я. Коротко сказал, что так, с ходу у серьезных людей не принято решать кадровые вопросы. Как нам удалось узнать у колхозников, на обеих участках работают профессионально подготовленные специалисты, неплохо зарекомендовавшие себя и пользующиеся авторитетом у людей. У Генчева могут быть какие-либо замечания по их работе, именно эти замечания и можно обсуждать на правлении, чтобы помочь исправить. А не ломать с ходу человеческие судьбы, не менять их на незнакомых людей. Что касается меня, то я уж точно не подготовлен выполнять обязанности виноградаря потому, что, к сожалению, даже не представляю, что это такое. Поэтому мы от предложения работать в хозяйстве отказываемся и просим завтра отправить нас в Кагул. На этом обсуждение закончилось.
Перед вами мемуары А. А. Краснопивцева, прошедшего после окончания Тимирязевки более чем 50-летний путь планово-экономической и кредитно-финансовой работы, начиная от колхоза до Минсельхоза, Госплана, Госкомцен и Минфина СССР. С 1981 по 1996 год он служил в ранге заместителя министра. Ознакомление с полувековым опытом работы автора на разных уровнях государственного управления полезно для молодых кадров плановиков, экономистов, финансистов, бухгалтеров, других специалистов аппарата управления, банковских работников и учёных, посвятивших себя укреплению и процветанию своих предприятий, отраслей и АПК России. В мемуарах отражена борьба автора за социальное равенство трудящихся промышленности и сельского хозяйства, за рост их социально-экономического благосостояния и могущества страны, за справедливое отношение к сельскому хозяйству, за развитие и укрепление его экономики.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Проза поэта о поэтах... Двойная субъективность, дающая тем не менее максимальное приближение к истинному положению вещей.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.