Жажда - [4]

Джеред Локетт снова застонал, и Лорен задержала дыхание, боясь, что он проснется и заметит, что она разглядывает его с постыдной дерзостью. Но он только глубоко вздохнул, при этом его живот еще больше запал, образовав глубокую впадину. Рука поднялась и легла на грудь. Ладонь была большой и загорелой, с длинными, сильными пальцами. На ее тыльной стороне росли волоски такого же цвета, что и на груди, вызолоченные солнцем.

Мощная, как колонна, шея уходила в широкие, сильные плечи. Лорен подняла глаза к его лицу и была горько разочарована. Лицо закрывала черная шляпа с низкой тульей и широкими полями. Сын Бена возбудил ее любопытство, и ей захотелось увидеть лицо, венчающее это длинное, стройное тело.

Эд Треверс застал Лорен врасплох, и она чуть не подпрыгнула от неожиданности, когда он отрывисто сказал:

– Ну, я думаю, мы можем трогаться.

Девушка была так погружена в созерцание Джереда Локетта, что не заметила, как начальник станции вернулся.

– Это чрезвычайно любезно с вашей стороны, мистер Треверс. – Лорен и сама была удивлена, насколько ровно и буднично прозвучал ее голос. Неприятное ощущение из области желудка поднялось к груди и подступило к горлу. Эти признаки приближающейся истерики были непривычны для всегда спокойной и безмятежной Лорен Холбрук.

– Не стоит и говорить об этом, – поспешно заверил ее Треверс.

Он щелкнул языком, побуждая забрызганных грязью лошадей стронуться с места, и повозка влилась в поток транспорта, заполнившего улицы столицы Техаса. Они ловко объезжали тележки, экипажи и одиноких всадников, стремясь к выезду из города. На улицах не было ни одного автомобиля, которые Лорен видела во время своей недавней поездки в Рэли.

Извилистая дорога позволила ей увидеть со всех сторон здание Капитолия.

– Я думаю, вы вполне оправданно гордитесь зданием своего Капитолия. Я о нем читала. Оно весьма впечатляет.

Треверс улыбнулся:

– Красный гранит из каменоломни недалеко от ранчо Локетта.

– «Кипойнт», – заметила Лорен.

Она вспомнила, с какой гордостью Бен рассказывал ей о своем ранчо. Он просиял, когда она отметила удачное сочетание фамилии Локетт с названием Кипойнт[5].

– Удивительно, но очень не многие люди это замечают, – сказал он, широко улыбнувшись, отчего глубокие складки вокруг его рта превратились в некое подобие ямочек.

Улыбка тронула губы Лорен при этом воспоминании, и Треверс искоса посмотрел на нее. Так она знает о «Кипойнте». А знает ли она, кто там живет?

– Вы прежде бывали в Техасе, мисс Холбрук?

– Нет, не бывала. Вот почему я с таким восторгом приняла приглашение Бена приехать и пожить немного в его семье.

Треверс так резко дернул поводья, что повозка накренилась. Она собирается пожить у них? В Коронадо? Или в «Кипойнте»? Ни одно из этих мест не подходило для нее, это просто немыслимо. Ясно как день, что эта девушка – сама невинность. Да что случилось с Беном Локеттом? Уж не спятил ли он?

Они уже выехали из города и теперь направлялись на запад. Когда Лорен вынула шпильки, удерживавшие ее шляпку, Треверс позволил себе заметить:

– На вашем месте я не стал бы ее снимать, мисс Холбрук. У нас жаркое солнце, и ваш хорошенький носик облупится.

Лорен согласилась с ним и снова надела шляпу, но сняла жакет. Легкий ветерок, усиливающийся движением повозки, до известной степени охлаждал ее влажную кожу.

Когда Лорен уселась на прежнее место, Треверс вернулся к своим размышлениям. Дикий бык там, на дне повозки, уже был достаточным основанием для того, чтобы не позволить порядочной женщине жить под одной крышей с этим семейством.

Джеред Локетт был притчей во языцех во всем штате по причине своего порочного поведения и пьянства. В молодости его считали юным прожигателем жизни, но с тех пор, как ему исполнилось тридцать, его эскапады стали вызывать всеобщее презрение. Когда же наконец Джеред возьмется за ум и будет вести себя достойно? Не похоже, что скоро, мрачно решил Треверс.

Всего месяц назад Джеред вызвал большое смятение на вокзале в Розенбурге. Вместе со своими безалаберными приятелями он пришел в заведение Харви и провел там весь день за выпивкой и игрой. Их присутствие нельзя было не заметить – они вели себя, как стая диких собак. Джеред стал приставать к одной из самых привлекательных девушек Харви с недостойными предложениями. Официантки в железнодорожных ресторанах Санта-Фе известны своей строгой нравственностью. Единственным предложением, которое мог сделать мужчина одной из этих молодых особ, должно было быть предложение вступить в брак и жить в увитом виноградом домике.

Когда девушка решительно отвергла его домогательства, Джеред начал вести себя агрессивно. Управляющему пришлось выкинуть его вон, но уже после того, как он устроил побоище, разломав кучу мебели и разбив гору посуды, при этом дрался, как демон, вырвавшийся из ада, и даже поколотил нескольких посетителей. Шестеро мужчин с трудом обуздали его.

Итак, вздохнул про себя Треверс, возможно, эта молодая женщина ничего не знает о проделках Джереда Локетта. Вне всякого сомнения, они напугали бы ее до смерти.

– В сентябре здесь всегда так жарко? – спросила Лорен, пытаясь вовлечь начальника станции в разговор. Присутствуя на всех приемах у Пратеров уже много лет, она в совершенстве овладела искусством вести ничего не значащую беседу. Мистер Треверс был добр к ней, но по его нахмуренному лбу, озабоченному выражению лица и взглядам, которые он изредка бросал на нее, Лорен видела, что он чем-то озадачен. Неужели она так не похожа на жительниц Техаса?