Жатва восточного ветра - [2]

Для мальчика в этих словах не было никакого смысла.

Наконец они оказались на покрытой галькой узкой полоске берега. Старик показал на противоположный берег, где далеко у горизонта, за ржавой полосой пустыни маячили какие-то возвышения цвета свинца. Сам пролив бы неширок. Но мальчик не мог точно определить расстояние до другого берега. Одна миля… две?

– П-п-плыви, – сказал старик. – Там б-б-езопасно. Навами.

– Не могу, – ответил Этриан с округлившимися от страха глазами. Сама мысль о том, что надо идти в воду, приводила его в ужас. Его лишь с большой натяжкой можно было назвать умелым пловцом, а в море ему плавать вообще не доводилось. – Мне туда не доплыть.

Старик с превеликой осторожностью опустился на гальку и уселся, скрестив ноги. На его лице появилось выражение крайней сосредоточенности. Старец кряхтел от напряжения, пытаясь превратить свои медленно ворочающиеся мысли в связные слова. И когда он заговорил, речь его оказалась на удивление точной.

– Ты должен преодолеть пролив. Это твой единственный шанс на спасение. Если ты останешься здесь, то Режиссер бросит тебя деткам Магдена Нората. Те, кто здесь обитает – твои враги. Для моря и для Навами ты безразличен, и они могут позволить тебе выжить. Ты должен отправиться в путь немедленно, прежде чем Он догадается о том, что я наконец решился воспротивиться Его злобе.

Этриан поверил, что это правда. Старикан говорил так настойчиво…

Он посмотрел на море, и ему опять стало страшно.

Волшебный напиток придал ему необыкновенную силу. Мальчик чувствовал, что смог бы пробежать тысячу миль. Пробежать, но не плыть.

Старика начала бить дрожь, и Этриан решил, что тот отдает концы. Оказалось, что это была всего лишь реакция изношенного организма на усилия, которые потребовались для того, чтобы быть понятым.

Неожиданно из недр острова с удесятеренной силой донесся яростный рев чудовищ.

– П-п-плыви! – приказал старик.

Этриан сделал несколько шагов, а затем бросился в прохладную воду. Через мгновение он уже стоял по грудь в воде, судорожно кашляя, так как, ныряя, набрал полный рот горько-соленой жидкости.

В цепи его заковали обнаженным, и сейчас, побыв на солнце всего несколько минут, он всей кожей уже ощущал его горячие поцелуи. Этриан знал, что ужасно обгорит, прежде чем доберется до берега.

Он оттолкнулся от дна и поплыл.

Когда мальчику показалось, что он плывет уже целую вечность, он повернулся на спину, чтобы просто полежать в воде и немного передохнуть.

Оказалось, что он удалился от берега не более чем на три сотни ярдов. Он видел, как старик карабкается по ступеням, по которым они шли вниз. Старец делал несколько шагов, останавливался, чтобы отдышаться, и затем одолевал ещё пару ступеней. Удлиненный и совершенно без всякой растительности скалистый остров походил на рассыпающийся скелет древнего гигантского дракона, на хребте которого, в его верхней точке, торчала отвратительного вида крепость. Этриан оглянулся и посмотрел на голый противоположный берег, который, как казалось, не стал ближе.

Он понял, что пролив ему не одолеть.

Тем не менее он поплыл дальше. Упрямство было у него в крови.

За время своего пребывания на острове он узнал четыре новых имени. Режиссер. Фадема. Магден Норат. Лорд Чин. О Режиссере он не знал ничего. Норат был колдуном на службе Эхлебе. Фадема являлась Королевой Аргона и была, видимо, зачарована Чином. Именно они утащили Этриана на остров. Лорд Чин, в свою очередь, был одним из тервола очень высокого ранга или колдуном-аристократом Империи Ужаса, против которой сражался отец мальчика. Чин был мертв, но Империя, его породившая, по-прежнему продолжала жить…

Несомненно, за всем этим стоял Шинсан, Империя Ужаса.

Если он останется жив…

Ему казалось, что прошло много, много часов. Солнце, естественно, двигалось на запад, но его лучи пока ещё не били в глаза. Серые холмы на горизонте стали лишь не намного темнее… Он слишком обессилел, чтобы плыть дальше. Врожденное упрямство постепенно оставляло его.

Этриан уже был готов погрузиться в бездну. Он так устал, что его это больше не пугало.

Что-то коснулось его ноги. Усталости как не бывало. Охваченный паникой Этриан начал отбрыкиваться, пытаясь плыть дальше.

В поле его зрения промелькнул спинной плавник, и вновь он почувствовал прикосновение.

Этриан беспорядочно заколотил руками по воде, хватая воздух широко открытым ртом.

Одно из морских чудовищ выпрыгнуло из воды. Описав в воздухе изящную дугу, оно снова погрузилось в море.

Это не успокоило мальчика. Он был дитя суши и не мог отличить дельфинов от акул. Об акулах он слышал от друга отца Браги Рагнарсона. Крестный отец рассказывал мрачные истории об огромных рыбах-убийцах, пожирающих моряков с кораблей, потерпевших крушение.

Отчаянные попытки плыть дальше привели к тому, что он наглотался соленой воды.

Дельфины окружили его со всех сторон, приподняли над водой и повлекли к пустынному побережью. Оказавшись на суше, Этриан из последних сил преодолел узкую полоску каменистого берега, рухнул на землю под защитой скалы и едва не захлебнулся в потоке соленой воды, от которой начали освобождаться его внутренности. Как только боль в желудке немного стихла, мальчик уснул.