Жатва - [106]

Жнецы дома Мэй отошли в сторону, о чем-то переговариваясь и наблюдая за лагерем гракхов в соседнем дворе. Судя по отчетам бойцов, оставшихся в лагере, ситуация возле пилона не менялась всё это время. Подкрепления к грахкам не приходило. Еще дважды нападали ортосы, пытаясь отбить пилон, но оба раза отступали. А в последнее время и вовсе всё затихло.

– Да не суётся сюда уже никто. Гиблое место, – попыхивая сигареткой на желтом изжеванном мундштуке, объяснял дед Слава – тот самый, в ватнике и со стареньким охотничьим ружьишком. Его в лагере обычно называли просто Батя. – Этой вон черной погани боятся. Ты погляди, как она разрослась-то уже! Хуже пырья ползучего. Уже и вокруг нас всё затянула, на первые этажи лезет.

Что верно, то верно. Побеги грибницы уже добрались до стройплощадки, заполнили котлован – там, в полутьме и прохладе, им было приволье. Да и само здание тоже начали опутывать, в первую очередь продвигаясь в подвальные этажи – на подземную парковку. Побеги пока молодые, без пустул, но такими темпами уже к завтрашнему утру у нас под боком созреет свежая партия гулей.

Впрочем, это даже не самая большая проблема. Дожить ещё надо до этого утра…

Носилки наверх затаскивали мы с Максом, и он остался, вызвавшись помогать и дальше. Мы соорудили из поддонов что-то вроде стола, накрыли его кусками картона и, уложив на него Жницу, начали аккуратно освобождать её от доспехов. Точнее, от того, что от них осталось. Нагрудник и наплечники ей демон разодрал в лоскуты, шлему тоже здорово досталось. Повреждения были довольно странные – нагрудник стал хрупким и легко ломался, проминался, впиваясь в плоть осколками. Амальгамные линзы подсказывали, что металл сильно подпорчен игнисом. Похоже, сам паукодемон изрыгнул его на Регину, прожигая доспех.

А вот поножи и сапоги остались почти целыми. Их можно было передать кому-нибудь. Трофейные доспехи гракхов и Дангилая уже раздербанили, сам Макс весь день щеголял в черных матовых поножах и наручах. От когтей и клыков гулей они защищали прекрасно.

С нижней частью доспехов справились довольно быстро, а вот с поврежденными элементами пришлось повозиться. Я даже несколько раз пускал в ход Свет зари, аккуратно разрезая им деформированные сочленения. Но, наконец, последняя искореженная золоченая железяка с лязгом грохнулась в общую кучу.

– Красивая… – пробормотал Макс, подкладывая под голову девушки валик из свернутой спецовки.

Он был прав. На вид девушке было лет двадцать пять, не больше. И в отличие от той же Хестии, выглядела она ухожено и эффектно. Гладкая, как шёлк, кожа, безупречные черты лица. Приподняв веко, я увидел радужку необычного цвета – ярко-голубую, даже, пожалуй, бирюзовую. По внешнему краю разглядел тонкую блестящую полоску. Это из-за амальгамных линз? Возможно, и у меня глаза так выглядят со стороны?

Фигуру арранки я тоже волей-неволей отметил – она прекрасно просматривалась сквозь обтягивающий комбинезон из упругого светлого материала. Здесь тоже всё было идеально. С одной стороны, чувствовалась хорошая физическая подготовка – плоский подтянутый живот, проглядывающий даже сквозь ткань рельеф мышц. Но в то же время тело оставалось женственным и, чего уж греха таить, весьма привлекательным. Макс так явно залип, глядя на высокую упругую грудь, вздымающуюся от неровного, сбивающегося дыхания.

Видеть на этом прекрасном теле жуткие раны, оставшиеся от когтей демона и от загнутых внутрь краев поврежденных доспехов, было прямо-таки физически больно. Особенно передергивало от вида осколка порченного игнисом железа, застрявшего под левой грудью и пузырящегося кровью при каждом вдохе.

Я невольно вспомнил про Шаля – того хирурга, что встретился мне вчера утром. Эх, его бы сюда! Дело как раз по его части. Инструментов у нас, конечно, нет, да и даже элементарной гигиены для проведения операции мы обеспечить не можем. Но он хотя бы знал, что делать. И не приходил бы в ступор от вида подобных ран.

Вся надежда на амальгаму. Она и раны обеззаразит, и заживление ускорит во много раз. Вон, всякие ссадины и царапины, виднеющиеся в прорехах комбинезона, уже едва заметны. Но вот эту хреновину точно надо вытащить. Инородный предмет всё-таки.

Я аккуратно, двумя пальцами, потянул за осколок. Макс, наблюдая за мной, тихонько зашипел сквозь зубы и скривился так, будто это из него сейчас вытаскивают железяку размером с сигаретную пачку.

Осколок засел куда глубже, чем я думал. Вытянув его, я присвистнул. Целый кинжал, ей-богу, сантиметров на десять уходил между ребрами. Рана тут же затянулась блестящей пленкой амальгамы, края её начали срастаться буквально на глазах.

– Чудеса, да и только… – прошептал Макс.

Я внимательно осмотрел девушку, нашел и вытащил ещё три осколка поменьше – в левом боку и справа, почти под мышкой. Макс тем временем, вооружившись бутылкой воды и относительно чистой тряпицей, промывал раны от крови и грязи. Правда, больше причитал, прикасаясь к пострадавшей так осторожно, будто она была раскаленной сковородкой. Хотя она от касаний даже не дёргалась – похоже, амальгама погрузила её в глубокий сон, ближе к коме.