Жаркое дыхание прошлого - [79]

– Вы о том, что он наркоман, догадывались?

– Нет. Но сейчас очень многие себе позволяют время от времени. Юру я знал не то чтобы хорошо… он не производил впечатление особо нравственного человека. У вас другое мнение?

– Нет у меня никакого мнения, – буркнул Владан. – Когда его убили?

– Поздно вечером или ночью. А Цыпин в аварию попал примерно в восемь. Как-то скверно на душе, Влад Степанович.

– Хотите, чтобы я занялся расследованием? – спросил Владан.

– Нет. Я… собственно… просто подумал, что вы должны знать, да и… хотелось с кем-то поговорить.

– Как все это скажется на вашем проекте? – вновь задал вопрос Владан.

– В сущности, никак, – пожал Колосов плечами. – Все уже согласовано и подписано. Жена Цыпина – его единственная наследница, в ее интересах, чтобы проект заработал. Если она вдруг откажется, теперь будет много желающих войти в проект. Все самое сложное уже позади… Впереди только работа, работа и еще раз работа.

– Тогда не вижу повода особенно горевать. Вы ведь с Цыпиным не были друзьями.

– Нет. Но общие интересы нас сблизили. Внезапная смерть всегда пугает. Вы так не считаете? Извините, – точно спохватившись, сказал он. – Я со вчерашнего вечера сам не свой. Был у Юли в больнице, она просто раздавлена случившимся. Даже говорить не могла.

– Она в реанимации?

– Нет. Сегодня перевели в обычную палату. У нее шок. А так, можно сказать, легко отделалась, переломы ребер…

– За рулем был Цыпин?

– Да. В поворот не вписался, а там еще дерево… ужас. Простите, что отнимаю у вас время…

– У меня его как раз слишком много сегодня, – усмехнулся Владан. – Хотите выпить?

– Не откажусь.

Они прошли в кухню, Владан достал из шкафа бутылку виски и два стакана. Оба выпили и немного посидели в молчании.

Вскоре Колосов ушел, а Владан сказал мне:

– Топай в офис и узнай, в какой больнице находится Юля.

– После аварии обычно отвозят в больницу «Скорой помощи». Ты понимаешь, что происходит? – жалобно поинтересовалась я, потому что выходило: у нас не только нет клиента, у нас теперь и подозреваемых-то нет. – Цыпин решил избавиться от Юры, а сам случайно погиб в аварии?

– Такое тоже возможно, – пожал Владан плечами. – Вопрос, кому Цыпин мог поручить убийство? Исполнителей по Интернету нашел? Довольно неосмотрительно, учитывая, что уже погорел на этом, и одного референта может сменить другой. Связи среди всякого сброда были у Юры, а Цыпин хотел быть чистеньким и держаться от всего этого в стороне.

– Ты хочешь сказать, Юру убил кто-то другой? – нахмурилась я, пытаясь понять, кто это может быть.

– От Юры следовало избавиться, он был неуправляем. А Цыпин… давай для начала поговорим со вдовой.

Ответ на интересующий меня вопрос я так и не услышала, но настаивать не стала, решив, что у Владана ответа тоже нет. А между тем Бад намекал на некую личность… по крайней мере, произнес: «Владан знает, с кем связался?» Почему бы ему не позвонить, в самом деле?

Юля находилась в больнице «Скорой помощи», занимала отдельную палату (должно быть, благодаря стараниям Колосова, вряд ли сама позаботилась, не до того), чувствовала себя удовлетворительно, и родственники могли ее навестить.

– Купим апельсины и вполне сойдем за родственников, – сказал Владан. Выглядел не то чтобы недовольным, скорее, раздраженным. Колосов вторично так и не стал нашим клиентом, и это, должно быть, послужило причиной недовольства.

Мы отправились в больницу, по дороге купив апельсины и скромный букет цветов. К Юле нас пустили беспрепятственно, но предупредили, чтобы долго не задерживались. Она, лежа в постели, равнодушно смотрела на экран телевизора. Увидев нас, нахмурилась, сдержанно поздоровалась. Я поставила на тумбочку букет в вазе, которую пять минут назад выпросила у дежурной сестры, и устроилась на единственном табурете. Владан привалился к стене, положив апельсины в сетке на подоконник.

– Примите наши соболезнования, – сказала я и поморщилась, собственные слова показались неискренними. Я плохо представляла, что сейчас чувствует Юля. Она сама призналась, что не любила мужа, но теперь, когда он погиб, могла думать иначе. Владан, как ни обидно это сознавать, прав, женщины – существа непредсказуемые.

– У меня Колосов был, сказал, Юрку убили, – глядя на Владана, хотя вроде бы обращаясь ко мне, произнесла Юля.

Владан кивнул:

– Да. Вчера вечером.

– Это вы его?

– Нет.

– Значит, думаете, что я, поэтому и пришли?

– Нет, не думаем. Убийство произошло уже после аварии. Но вы, возможно, знаете, кто это сделал.

– Я? Нет, – покачала она головой. – Не убивала, никого не нанимала. Хотя, если б могла, убила бы… За то, что он сделал… они сделали… – Она вдруг скомкала пододеяльник и вцепилась в него зубами, вздрагивая всем телом и пытаясь остановить крик, который рвался наружу.

Владан взял бутылку воды, стоявшую на тумбочке, наполнил стакан и протянул Юле, придерживая ее голову. Она жадно выпила и как-то странно посмотрела на меня. Я даже подумала, что она не в себе.

– Юрку я не убивала, – неожиданно спокойно сказала она. – А мужа убила. Не знаю, что на меня нашло. Он забрал меня от подруги, мы еще накануне решили на дачу съездить. Мне хотелось вцепиться в его физиономию, но я молчала. Подумала, пусть он ничего не знает, потерплю, подожду, когда можно будет… поквитаться можно будет. По-умному все сделать, чтобы свою жизнь окончательно не искалечить. Не стоит он того, чтоб я в тюрьму… Он почувствовал что-то… у него нюх, всегда чувствовал, если что-то не так. И начал хитро выспрашивать, где я была, что делала. Тут до меня и дошло: он подозревает, догадывается, что это мы у Лужина деньги стянули. И мне сразу легче стало, притворяться легче, что я ничего не знаю про Гаврилова, про Олега. А Лужин… Пусть муженек сам как хочет выкручивается. Он и на дачу меня повез, потому что поговорить хотел. Чтобы вдвоем были: он и я. И чтоб уйти никуда не смогла, по придуманному срочному делу. Едем, он вдруг говорит: «Я на развод подаю» и посмотрел на меня, точно смешно ему было. Поздно решил освободиться. Нет уж, будем вместе мучиться. Мне моей жизни стало жалко, понимаете? Если бы тогда мы с Олегом сбежали, у меня была бы совсем другая жизнь… Может, хуже этой, но я ее хотела, понимаете? А ее просто отобрали. И я подумала: «Ни мне, ни тебе…» Там поворот крутой, очень опасный… и я… даже не знаю, как все это произошло… Я за руль схватилась и… дальше ничего не помню, только в голове звон, а в душе счастье, что все кончилось… – Теперь она плакала, почти беззвучно, слезы стекали по ее щекам. Она вытерла их пододеяльником и закрыла лицо ладонью, как закрываются от солнца.