Жаркий июль - [16]

- Опять-таки допустим. Значит, вы поехали за деньгами. И где потом встретились?

- В "Эврике". Знаете, есть на Печерске такое кафе. Этот лысый прохиндей и говорит: "Через два часа там, больше не жду". За два часа я и назанимал денег.

- А вам не пришло в голову, что магнитофон краденый?

- Нет, не пришло, - ответил он сразу, но глаза отвел. - Такой солидный человек, просто попал в стесненное положение.

- Объяснил - почему?

- А загулял.

- Это ваша догадка или он говорил?

- Признался, девушка тут у него.

- Как назвался?

- Николаем Николаевичем.

- Фамилия?

- А на кой она мне?

- Головко? - Так было обозначено в квитанции, показанной мне приемщиком. Я, правда, не сомневался, что фамилия вымышленная.

- Нет, не знаю.

- О девушке что-нибудь говорил? Где живет?

- Так он вам и даст адрес... И все же я видел ее, - Боря подмигнул мне, - и скажу: шикарный кадр!

Я спросил как можно спокойнее:

- Где же вы видели ее? Говорите, хороша?

- А то как же, чувиха что надо!

- Они вместе пришли в кафе?

- Нет, - отмахнулся он, - этот старый черт, должно быть, понял, что такую гёрлу со мной знакомить нельзя.

Кошкин Хвост явно переоценивал свои мужские достоинства, но я сделал вид, что соглашаюсь с ним. Кивнул и сказал:

- Конечно, обвести вас вокруг пальца не та уж и просто. Даже этому лысому нахалу.

Боря гордо выпятил губы. С достоинством ответил:

- Точно. Но, скажу вам, чувиха такая, что лысого можно понять: красивая девчонка, тут и мага не пожалеешь...

- И где же вы увидели лысого с девушкой?

- Я же говорил: он мне в "Эврике" назначил свидание. Еду в троллейбусе по бульвару Леси Украинки, а там светофор перед Домом проектов. Слева Печерский универмаг, и торчит этот тип в голубой тенниске, с девушкой разговаривает. Чувиха - во! Блондинка, и всюду все есть. Честно говорю, не отказался бы... Я еще подумал: надо как-нибудь в универмаг заглянуть.

- Почему в универмаг?

Боря посмотрел на меня как на последнего оболтуса.

- Я же говорю: стоит с продавщицей возле универмага.

- Продавщицей?

- Конечно, они все в халатиках... Форма...

Я решительно выключил магнитофон.

- Одевайтесь гражданин Рыбчинский, - приказал я, - сейчас поедем в Печерский универмаг, и вы покажете мне эту продавщицу. Но перед этим еще один вопрос: долго ждали в "Эврике"?

- Там от универмага два шага. Кофе заказал, а лысый уже в дверях. Он мне маг, я ему - деньги, и привет... Наше вам...

Печерский универмаг не такой уж и большой, и обошли мы его за несколько минут. Все продавщицы в красивых, сиреневого цвета халатах.

Я спросил у Рыбчинского, так ли была одета девушка, с которой разговаривал лысый, и получил утвердительный ответ. Вообще, поняв, что на этот раз ему не угрожают большие неприятности, Боря несколько приободрился. Когда мы вышли из трамвая, он выпил стакан пива из автомата. Честно говоря, мне тоже захотелось глотнуть пива, однако сама мысль о том, что я буду пить после Бори, была неприятна.

Он беззастенчиво рассматривал девушек, иногда оглядывался и кивал в сторону особенно хорошенькой.

- Тут красоток больше, чем товара, - наконец резюмировал он, когда мы остановились в последнем отделе, - но этот кадр... лучше нет!

Я приказал Рыбчинскому немного подождать, а сам пошел к директору. Тот понял меня с полуслова. Через несколько минут мы сравнили состав продавщиц, работавших семнадцатого июня, с сегодняшним. Выяснилось, что трое в отпуске, одна уволилась, и еще одна больна. Я попросил их личные дела. Две были блондинками и довольно симпатичными, но приглашенный в кабинет директора Рыбчинский лишь презрительно оттопырил губы:

- Я же говорил: это клевая чувиха, ноги - во, длинные, и тут кое-что есть. - Он показал, что именно. - Я блондинок вообще уважаю... А это так...

- Блондинка! - оживился директор. - Красивая? Кажется, я догадываюсь... Но это не продавщица, в отделе кредита работает. - Он быстро достал откуда-то папку с личным делом, раскрыл. - Она?

С фотографии смотрела действительно красивая девушка: с высокой прической, большими глазами и точеным носиком. Бросив взгляд на снимок, я понял, что этот пройдоха прав-таки.

- Во-во! - Борино лицо расплылось в сладкой улыбочке. - Я же говорю: кадр - что надо!

- Я тебе дам: кадр! - оборвал его директор. - Это наша Надийка, передовик производства!

- Можно ли с ней поговорить? - спросил я.

- К сожалению... - развел руками директор. - Дочь у нее заболела, звонила, что выдали больничный лист по уходу. Живет недалеко отсюда, на Киквидзе, четыре остановки на троллейбусе.

- Замужем?

- Развелась в прошлом году. Ну-ну! - Он погрозил пальцем Рыбчинскому, потиравшему руки. - У нее такие, как ты, не проходят. Серьезная женщина.

- А я что, рыжий? - обиделся Кошкин Хвост.

- Не рыжий, а немного того... - директор покрутил пальцем у виска. Воспитывать надо.

- Меня? Воспитывать? - вскипел Боря. - Я мастер-радиотехник, а вы...

Их спор мог затянуться, это совсем не устраивало меня, и я попросил адрес Надийки-передовички. Фамилия ее была Андриевская, Надия Федоровна Андриевская - кассир кредитного отдела универмага.

Надия Андриевская оказалась действительно красивой женщиной. Тем более что стояла она сейчас передо мной без всяких, если можно так выразиться, наслоений в виде пудры, помады и туши. Никого не ждала и не собиралась никуда выходить: была причесана небрежно и одета в легкий халатик, который плохо сходился на высокой груди. Смотрела настороженно и немного встревоженно: впрочем, кому приятно, когда тебя застают одетой по-домашнему, и этот незваный гость к тому же еще из уголовного розыска...