Жарким кровавым летом - [16]

— Я слышала, что там полным-полно гангстеров и шлюх. Что и Аль Капоне, и Элвин Карпис, и Ма Баркер ездили туда отдыхать и принимать ванны на горячих водах. Что у них есть оружие и убийцы. Что там убили твоего отца.

— Мой отец погиб в Маунт-Иде, но мог погибнуть где угодно, где только есть мерзавцы, которым нравится грабить других людей, а такие есть повсюду на земле. Он не имел никакого отношения к Хот-Спрингсу. Это совсем другая история, и не верь ты никаким слухам. Тут дело в деревенских парнях, которые любили повсюду ходить с дробовиками.

— О, Эрл, ты совершенно не умеешь лгать. Ты снова отправляешься на войну, потому что война — это то, что ты лучше всего знаешь и больше всего любишь. А меня ты собираешься оставить в Форт-Смите, где я никак не смогу связаться с тобой, и мне останется только сидеть и ждать, не притащится ли кто-нибудь с телеграммой и не скажет: о, миссис Суэггер, штат Арканзас скорбит вместе с вами, потому что ваш муж Эрл погиб. Но не расстраивайтесь, все в порядке, он был настоящим героем, и вот вам еще одна позолоченная железка, которая вознаградит вас за эти неприятности.

— Джуни, клянусь тебе, ничего со мной не случится. А даже если и случится... ну, черт возьми... в общем, ты получишь пять тысяч, и ты самая красивая девчонка во всем Форт-Смите, и тебе не нужно будет продолжать ютиться в хижине. К тому времени, когда кончится вся эта неразбериха с жильем, ты, вероятно, сможешь подыскать себе хорошую квартиру. Скоро все наладится, клянусь тебе.

— А кто вырастит твоего сына?

— Моего... Но у меня же нет сына.

— Может быть, это дочь. Неважно, он это или она, но оно растет у меня в животе.

— Господи, — сказал Эрл.

— Я не стала говорить тебе до окончания церемонии, потому что хотела, чтобы ты не отвлекался ни на что другое. А потом ты ушел, и тебя не было весь день.

— Мне очень жаль, милая. Я даже и подумать не мог.

— А чего еще, по-твоему, нужно было ожидать? Или ты думаешь, что можно по четыре раза в неделю укладывать меня в постель и не получить ребенка?

— Мне казалось, что тебе нравится ложиться со мной в постель.

— Я люблю это. Ты когда-нибудь слышал, чтобы я сказала «нет»?

— Нет, мэм, вроде бы не слышал.

— Но это ничего не меняет, не так ли?

— Я обещал им. Я сказал «да». Это значит больше денег. Лучшая жизнь.

— Подумай о своем мальчике, Эрл.

Но Эрл не мог послушаться ее. Разве можно рождать ребенка в мир, где мужчины поливают друг друга пламенем из огнеметов или идут врукопашную со штыками и прочими подручными средствами? А теперь еще эта новая штука — атомная бомба, которая может в любой момент превратить любой кусок этой проклятой земли в еще одну чертову Хиросиму. Он смотрел на лицо жены, неясным пятном белеющее в темноте, и чувствовал, как Джун отдаляется от него. Он думал о крошечном существе, растущем в ее животе, и эта мысль ужасала его. Он никогда не хотел стать отцом, он не считал себя достаточно сильным для этого.

Ему сделалось страшно. Внезапно он почувствовал почти непреодолимое желание сделать то, чего он никогда не делал во время войны на Тихом океане: повернуться, убежать, удрать, оставить все это позади.

Он как наяву увидел свое собственное безрадостное детство, состоявшее почти целиком из страха и боли. Он не хотел этого для своего мальчика.

— Я... я не знаю, что сказать, Джуни. Я никогда не думал ни о каком мальчике или девочке. У меня даже и мысли о них не возникало.

И еще одно чувство владело им, чувство, которое он так часто испытывал прежде: он снова подвел кого-то, кто любил его.

Он хотел, отчаянно желал подарить ей нечто такое, что помогло бы исправить положение. Хоть какую-нибудь мелочь.

А потом он придумал.

— Я пообещаю тебе одну вещь, — сказал он. — Твердо пообещаю. Я брошу пить.

6

Мальчишке было жарко. Мальчишка курил. Его белокурые волосы с рыжеватым оттенком наполовину закрывали плоское, словно морда мопса, лицо, которому сигарета, свисавшая из уголка рта, придавала особенно наглый вид; в сложенной чашечкой ладони левой руки, которую он поднес ко рту, покоились игральные кости.

— О, деточка, — бормотал он. — Шестерочка, сестреночка, дроченочка, утеночка, курвеночка, маманечка, говненочка, сластеночка, детка, детка, детка, детка, будь послушной деточкой, сделай, что говорит папочка, сладкая конфеточка, деточка, шестерочка!

На его лице обрисовался почти религиозный экстаз, он принялся медленно вращать крепко стиснутый кулак, а на лбу мальчишки поверх густых веснушек выступили крупные, ярко сверкавшие капли пота. Он закатил глаза, а потом и прикрыл веки, хотя, возможно, последнее было вовсе не связано с заклинанием судьбы, а вызвано раздражением от дыма «Лаки страйк», не вовремя попавшего в глаза.

— Давай, милый, давай, давай! — сказала его подруга, выглядывавшая из-за плеча мальчишки.

Она казалась лет на десять старше своего спутника, увесистые пухлые груди туго натягивали платье, подол которого был настолько короток, что открывал взорам все, на что стоило обращать внимание. Это была платиновая блондинка с накрашенными рубиново-красной помадой губами; ее серьги и ожерелье сверкали алмазами. Она прикоснулась к плечу мальчишки на удачу.