Жаркая ночь - [94]

Не желая оставаться в темном, тихом доме, Рик уселся на ступеньку крыльца и стал смотреть, как дождь все падал и падал на сгоревшую конюшню, на истосковавшуюся по влаге землю. Вытащив перочинный ножик, он принялся срезать с яблока кожицу – получилась длинная красная спираль.

В этот момент вскочил Бак и с лаем устремился вперед. Вскоре послышался рокот двигателя. Машина! Сердце Рика исступленно забилось в груди, и он стал медленно подниматься. Неужели передумала? Вернулась? Но слова записки, дом, погруженный во тьму, не оставляли никаких надежд. Рик тяжело опустился на ступеньку. Ларе с Эриком вряд ли так скоро появятся, значит, это опять какой-нибудь журналист или зевака.

В этот момент во двор въехал темно-синий автомобиль. Рука Рика непроизвольно сжала нож.

Черт! Только этого нежданного гостя ему и не хватало!

Открыв дверцу, Декер вышел под дождь, однако так и не отошел от машины. Рик долго молча смотрел на него, потом вновь обратил свое внимание на яблоко. Все-таки порезался!

– Что, заблудился? – спросил он, ненавидя себя за то, что голос у него такой хриплый и слабый.

Воцарилось молчание, нарушаемое лишь стуком дождя по крыше дома, по машине. Наконец Рик поднял голову. Декер торчал на том же листе.

– Я же тебе сказал: убирайся!

– Не уеду, пока мы не поговорим, – наконец ответил он.

– Меня не интересует то, что ты скажешь, – с трудом выговорил Рик. Горло страшно саднило, но не станет же он показывать это Декеру.

– Где Энни? – спросил тот. Рик пожал плечами:

– Это ты мне должен сказать, где она.

– Так она уехала?! – изумился Декер.

Рик кивнул и, вонзив нож в яблоко, отрезал кусок. На секунду он представил себе, что вонзает нож не в мягкий фрукт, а в Декера, и мысль эта заставила его встать.

– Лучше уезжай. Декер покачал головой:

– Нет, нам нужно поговорить. Вернее, я должен тебе кое-что сказать. Я приехал с тобой помириться, Рик.

– Поздно.

– Пора похоронить ненависть, которая стоит между нами.

А вот. это верно. Только в данный момент, когда перед глазами плывет кроваво-красный злой туман, это вряд ли удастся сделать. Декер поднялся на первую ступеньку крыльца, и Рик, заметив это, судорожно вцепился в нож.

– Не подходи, – предупредил он.

Декер, щеголяя огромным синяком под глазом и разбитой губой, взглянул на нож, секунду помешкал и продолжил подниматься по ступенькам.

– Сейчас или никогда.

Рик отвернулся, сосредоточив все свое внимание на яблоке, словно ничего необычного не происходило. На самом же деле он явственно ощущал, насколько близко стоит Декер: так близко, что Рик чувствовал запах его разгоряченного тела и лосьона после бритья. Внутри у него все сжалось, кровавый туман перед глазами сгустился.

– Ты трахал мою жену у меня за спиной, – бросил он. – Я не хочу тебя слушать. Что бы ты ни сказал, меня это не интересует.

– Я люблю Карен.

Рик усмехнулся:

– А я ее разве не любил?

– Не так, как я. И как все еще люблю.

– Ты хотел ее, потому что она стала моей. – Пожевав кусок яблока, Рик проглотил его, радуясь боли, которая обожгла горло. – А когда у нас возникли проблемы, ты этим воспользовался.

– Не я сделал ее несчастной, – выпалил в ответ Декер.

– Верно, не ты, – согласился Рик, подумав секунду. Отложив недоеденное яблоко, он аккуратно вытер о джинсы лезвие ножа. – Но она была моей женой, а не твоей. А ты ее у меня отнял, а потом встрял между мной и Энни. Все это мне очень не нравится, Декер.

Рик поднял голову. Их с Декером разделяла лишь стойка крыльца, выкрашенная белой краской и украшенная резьбой. Сердце... Глупое сердце, изображенное давным-давно умершим, а когда-то по уши влюбленным предком.

Внезапно Рик почувствовал такой приступ ярости, что больше не в силах был сдерживаться и метнул нож в Декера. С глухим стуком лезвие вошло в деревянную колонну, чуть повыше вырезанного сердца, всего в двух дюймах от шеи Декера. Тот вздрогнул, однако даже не попытался отстраниться.

– Я не знал, что Энни... Послушай, я виноват в том, что здесь произошло. – Декер поднял руку, потом опустил ее, а спустя мгновение сунул обе руки в карманы брюк. – Я очень тебя обидел. Не могу не признать, что хотел, чтобы ты выглядел неудачником, а я на твоем фоне казался этаким баловнем судьбы. Но мне показали всю мерзость моего поступка, причем показали в такой форме, что я не могу не призадуматься.

Рик уставился на Декера. Его рука сжимала рукоятку ножа с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

– О чем это ты лопочешь?

Декер глубоко вздохнул:

– От меня ушла Карен. Сказала, что не хочет больше со мной жить после всего того, что я тебе сделал, а потом собрала свои вещи, взяла детей и уехала.

Глядя в пол, Рик вытащил нож из древесины, сложил его и сунул в карман. Услышав признание Декера, он должен был бы испытать хоть какие-то чувства: удивление, удовлетворение. Хоть что-нибудь! Но в душе была только пустота, а тело охватила страшная усталость, такая, что подкашивались ноги.

Спустя несколько мгновений, удостоверившись наконец, что ноги не отказываются ему служить, Рик обошел Декера, спустился с крыльца, уселся на нижнюю ступеньку, не обращая внимания на дождь, и глубоко вздохнул, попытался успокоиться.