Жаркая ночь - [91]

Сестра ободряюще улыбнулась:

– Не волнуйтесь, он уже идет на поправку. Сюда, пожалуйста...

Задержавшись у двери ожогового отделения, Энни в последний раз взглянула на брата Рика, на его встревоженное лицо.

– ... вы можете к нему ненадолго зайти. Он у вас весьма популярен, – продолжала сестра и, обернувшись, нахмурилась: – А где же та девушка...

Энни быстро выскочила за дверь, прежде чем брат Рика успел обернуться. Как только дверь захлопнулась, она стремглав понеслась по коридору. Убедившись, что никто за ней не гонится, Энни остановилась на минутку, чтобы отдышаться и немного успокоиться. Закрыв глаза, она глубоко вздохнула.

О Господи! Рик чуть не погиб!

Никогда ей не забыть того ужаса, который она пережила, дожидаясь появления Рика из конюшни. Она хотела броситься за ним в огонь, но на полдороге ее перехватил Оуэн Декер. Пока она лягалась и брыкалась, пытаясь высвободиться, подоспели сержант Харрисон и несколько индейцев, прибежавших из Холлоу на помощь, и вытащили Рика из огня. Он рухнул на землю всего в нескольких футах от двери, рядом с жеребенком.

А потом подъехали пожарные и «скорая помощь» – и начались жуткие часы, которым, казалось, не будет конца.

Энни шла по госпиталю, направляясь к входной двери, и каждый встречный провожал ее изумленным взглядом. И в самом деле – зрелище не для слабонервных. Волосы взъерошены, ноги и руки оцарапаны, одежда перепачкана сажей.

– Энни! Энни Бекетт! Постойте!

Обернувшись, Энни увидела Оуэна Декера. Тот, прихрамывая, направлялся к ней. Впервые он не выглядел ни аккуратным, ни холеным. Хотя он успел умыться, синяки и ссадины, полученные в драке с Риком, ему скрыть не удалось.

– Что вы здесь делаете? – спросила Энни.

Неиссякаемый людской поток рекой огибал их с двух сторон.

– А вы сами как думаете? Я приехал навестить Рика.

– Вас не пустят, вы же ему не родственник. Меня вот не пустили.

Несколько секунд Декер молча смотрел на нее, а потом взволнованно проговорил:

– Я не хотел, чтобы все так получилось. Вы должны мне верить.

– С чего бы это?

– Потому что это правда, – упорствовал Декер, и страх в его темных глазах был, насколько Энни могла судить, искренним. – Я и подумать не мог... Я не хотел, чтобы кто-то пострадал!

Энни вздохнула. Она слишком устала, чтобы злиться.

– Но если бы не вы, эти мужчины не курили бы возле конюшни. Их вообще возле дома Рика не было бы.

– Я никому не давал разрешения подъезжать ни к дому, ни к постройкам...

– Вы вообще не имели никакого права давать или не давать кому бы то ни было разрешения, – перебила его Энни. Она едва держалась на ногах. В теле появилась какая-то странная легкость. Казалось, дунь на нее ветерок – улетит. – Просто до вас это не доходит. Ведь так?

Декер промолчал.

– Благодарите Бога за то, что Рик остался жив и что ни коровы, ни лошади не пострадали. Если бы Рик, сержант Хар-рисон и те два индейца не смогли спасти бельгийцев и если бы жеребенок погиб, я бы на вас никогда больше не взглянула. – И Энни пошла дальше.

– Но ведь вы сами просили меня о помощи! Или вы забыли? – Декер схватил ее за руку. – Вам ведь понравилось, что средства массовой информации проявили к вам столько внимания.

Энни остановилась.

– Чего вы от меня хотите, Оуэн? Чтобы я вас поблагодарила? Да будет вам. Себе вы можете лгать сколько угодно, но мы с вами оба знаем, почему вы это сделали. – Она вырвала у него свою руку. – А теперь пустите меня. Я не хочу вас видеть, а тем более разговаривать с вами.

Оставив его стоять, бледного, растерянного, Энни вышла из госпиталя и, сев в машину, поехала обратно на ферму. Но слова Декера не давали ей покоя, груз вины тяжело давил на плечи, не давал дышать. Пришлось даже открыть окно и впустить в салон свежего воздуха.

Чувство вины ещё больше усилилось на подъезде к дому Рика, когда взору Энни открылись почерневшие руины конюшни и с полдюжины зевак. Сгрудившись на обочине дороги, они с любопытством взирали на пожарище. Да, Уорфилд сегодня будет гудеть, как потревоженный улей. И естественно, фургон с телевидения, похоже, поселился тут навечно, раздраженно подумала Энни. А у репортеров даже камеры наготове.

И никаких угрызений совести! Как будто не по их вине произошел пожар. А впрочем, что это она так раскипятилась? Ведь они всего лишь выполняют свою работу. И тем не менее Энни никак не могла подавить раздражение.

Для женщины, которая и сама зарабатывала на жизнь с помощью фотоаппарата, чувство это было совершенно незнакомым. Полицейский офицер – мужчина в летах, с седеющими волосами, подстриженными ежиком, и брюшком – стоял на охране собственности Рика. Подъехав к нему, Энни опустила боковое стекло и сказала:

– Я хочу, чтобы никто не подходил к дому. – Краешком глаза она заметила, что оператор с журналистом устремились к ней. – Я не стану отвечать ни на какие вопросы и не буду рассказывать про Рика. Если хотят, пускай звонят в госпиталь.

– Хорошо, мэм. Я позабочусь о том, чтобы вас не беспокоили. Эй! – крикнул он. – Назад! Леди не желает давать интервью.

Сворачивая на подъездную аллею, Энни заметила в зеркале заднего вида, что полицейский вступил в долгую и – судя по тому, как он размахивал руками, – горячую дискуссию с журналистом.