Жанна - [16]

А что такое Порядок? Порядок — это самое плохое, что может случиться с каким-либо миром. Если в момент появления он обещает стабильность и покой, то в конце этот мир обречён впасть в стагнацию и зачахнуть. Чем он соблазнителен? Каждое живое и неживое существо стремится к покою и комфорту. Даже камень в итоге падает. Именно это стремление к покою позволяет Порядку теоретически проникнуть в любой из миров. Имейся у него слоган, он бы звучал как: «Порядок в простоте». Характерный цвет: небесно-голубой.

Смерть — это неподконтрольный никому аспект. Это не комфорт, не ничто, не беспорядок. Это абсолютная смерть, такая, которой удостаивается далеко не каждый. Если кто-то каким-то образом уничтожит Аркима, он окажется в чертогах Бездны, с адептами Порядка и Хаоса случится то же самое, только со своими чертогами. А вот Смерть… Смерть получает всех остальных. Характерный цвет: иссиня-чёрный.

В принципе кому-то хочется логического завершения этого долгого пути жизни и перерождения… Что же до Аркима? Аркима всё устраивает.

Двустворчатая дверь храма Порядка слетела с петель и упала на утоптанный снег.

На площадь перед ним выбежали облачённые в шерстяную сине-белую форму солдаты, вооружённые странным оружием, напоминающим огнестрел. На головах этих солдат были высокие шапки из медвежьего меха. Стилизованный череп на гарде меча Арким недоуменно прищурился.

Солдаты, в числе ста боевых единиц, выстроились в три ряда прямо посреди площади и замерли.

— En… joue!! — взмахнул саблей тип в явно офицерской форме и в кивере. — Feu!

Арким ожидал, что по ним шарахнут чем-то пороховым, но вместо выстрелов раздался звук стравливания воздуха и боевые монахи попадали вместе с убиваемыми ими алебардщиками.

— Пневматика, значит… — пробормотал Арким. — В атаку, братья! Вблизи они не так круты! Рассредоточиться!

Боевая выучка боевых монахов была на высоте, они прекрасно знали команду «Рассредоточиться», так как она актуальна и в Позднее Средневековье: обстрел из луков и арбалетов имеет куда меньшую эффективность по рассредоточенному построению.

И сейчас сказался эффект рассеивания. Было убито всего пять братьев-монахов, а остальные начали стремительный бег к новому неприятелю.

К тому же, пневматические мушкеты явно не оснащались нарезами, поэтому мощности их не хватало чтобы надёжно поражать закованных в латную броню боевых монахов.

Некоторые из недавно «убитых» поднимались на ноги и вновь бежали в сторону противника. Это было связано с ослабеванием давления в баллонах пневматических мушкетов. Первый залп уверенно пробил не самые высококачественные латы, а вот второй, третий и уж тем более четвёртый наносили только заброневой ущерб, к которому боевые монахи были уже привычны из-за многих сотен часов практики.

Очень скоро началась схватка в ближнем бою, где оснащённые трёхгранными штыками пневматические мушкеты явно пасовали перед мечами профессиональных убийц.

Тем не менее, слабые места есть в любой защитной экипировке, поэтому потери среди монахов росли.

Жанна тоже вступила в схватку, лихо орудуя Аркимом, для которого дерьмовая сталь мушкетов не являлась серьёзной преградой.

Несколько раз в неё попадали свинцовые пули из мушкетов, сбивая с ног, но она каждый раз поднималась и без колебаний убивала этих странных французов.

То, что это были французы, Арким понял ещё до того, как они начали ругаться в пылу схватки: на пряжках ремней этих анахроничных типов меч разглядел имперских орлов времён Наполеона. На кокардах их шапок были выгравированы знаки отличия и очередные имперские орлы. Только вот Арким не помнил, чтобы армия Наполеона, даже императорская гвардия, коя представлена здесь целой сотней гвардейских рыл, использовала пневматические мушкеты.

«Здесь что-то не так…» — подумал он.

Северные врата были преодолены дополнительной сотней боевых монахов и они уже мчались в тыл французских имперских гвардейцев.

Жанну ранили штыком в бедро, она с яростным криком зарезала ранившего её гвардейца и отступила назад. На подмогу ей кинулся брат Адриан, орудующий двуручным мечом-фламбергом. С одного удара срубив очередному гвардейцу голову, он воткнул меч в грудь какому-то, судя по знакам отличия, сержанту, и не смог извлечь своё оружие обратно. Вырвав из мёртвых рук пневматический мушкет, он швырнул его на манер копья в активно стреляющего гвардейца и снял с перевязи боевой топорик.

Так как солдаты нового времени были лишены какой-либо брони, рубить и колоть их было легче, чем восставших крестьян с рогатинами и вилами. Потери, конечно, были, но удар в тыл поставил точку в печальной участи вторженцев.

Ползающих в крови раненых врагов добили, а затем принялись оказывать помощь пострадавшим монахам.

— Кто это такие, дух меча?! — испуганно спросил брат Адриан.

— Пока не знаю, — ответил меч. — Убитых в одну кучу, ничего из личных вещей не брать, обложить дровами, облить маслом и спалить к чертям, никаких ритуалов, это слишком опасно. Оружие их сложить в одну кучу и спалить к чертям. Все дома, частокол, ценности и бытовуху — спалить к чертям. Об этом месте вообще ничего не должно напоминать, будто не было ничего. Приказ ясен?