Жабжабыч метит в президенты - [8]

— Ну, и что, — спросил генерал, — будете вы за него голосовать?

— Нет, — ответили Зина и Денис.

— А какие есть еще кандидаты?

— Еще директор городского транспорта Свеклин и начальник пожарной команды города Огурцов.

— Что о них можно сказать?

— Что один из них Свеклин, а другой Огурцов, — ответила Филина.

— Не густо, — сказал генерал. — А что это мне сообщает мой внук Георгий из городской школы? Про Жабжабыча? Его и вправду выдвигают?

— Выдвигают.

— Ну, и чем он нас не устраивает? В прошлом наш питомниковый работник. Дисциплинирован, морально устойчив. Не хапуга. Мне кажется, стоит о нем подумать.

— Не стоит, — сказала строгая Филина. — У него национальность непонятная.

Элеонора Филина всегда недолюбливала Жабжабыча. Еще с тех времен, когда он работал в питомнике. Он все делал неправильно: у него собаки преодолевали забор с колючей проволокой не сверху, а снизу — копали норы. Он как-то странно отдавал команды: «Дорогая Пальма, будь добра — тихо лежать!» Или: «Уважаемый Рекс, подайте мне быстренько вот эту палку из холодной реки!» И уж совсем по-чумному: «Дорогой Мухтар, срочно укуси, пожалуйста, вон того шпиона в телогрейке!»

Обидно было, что при таких неправильных командах собаки все делали правильно: и молча ложились на землю, и доставали палку, и кусали учебного шпиона. Это просто угнетало строгую Элеонору.

— Представьте себе, — говорила она, — лежит пограничник в засаде, и на него надвигается нарушитель. Пограничник будет командовать: «Джульбарс, задержи, пожалуйста, этого дяденьку в зеленом». Это не граница, это какой-то танцкласс получается. Пограничник должен сказать одно русское слово «Фас!», и все. Нет, нам в питомнике такие дрессировщики не нужны.

— Что вы там сказали начет национальности? — переспросил генерал Медведев. — Что там непонятного?

— У него национальность пип!

— А у меня национальность тат, — сказал Медведев.

— Это что, сокращенный татарин? — спросил Зарипов.

— Нет, это полноценный гражданин России. Ну что, есть какие-то сомнения по нашему кандидату?

— Никак нет! — четко по-военному ответили все.

— Значит, будем выбирать, — решил генерал.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. В бане

В это время в городской бане в отдельной блатной парильне встречались два других кандидата в мэры — Свеклин и Огурцов. Свеклин был с ног до головы волосатым, как нейлоновая шуба, а Огурцов был абсолютно лысым, как арбуз. Больше ничего интересного сказать о них с первого раза было нельзя. Разве только то, что Огурцов командовал пожарной дружиной, а Свеклин — городским транспортом.

— Ты ж понимаешь, — говорил Огурцов, нахлестывая себя веником. — Они нас с тобой как два громоотвода держат. Чтобы мы на себя голоса оттянули, чтобы этот лупоглазый не прошел.

— Чего ж тут непонятного. Им обоим в мэры надо идти либо под суд — таких они дел натворили, — отвечал Свеклин. — Полгорода распродали, а деньги себе в карман.

— Ну, не только себе, кое-что и в область ушло. К самому Проценко, — показал Огурцов пальцем наверх.

— А мне этот лупоглазый нравится, — вдруг заявил Свеклин.

— И мне, — поддержал Огурцов. — Он воровать не будет. Он-то уж наведет порядок, — потом он добавил:

— И мой сын за него. У него там целый избирательный штаб — штук сто школьников.

— Кто же это школьников на штуки считает?

— Потому что младшие классы, — объяснил Свеклин.

Кандидаты стали еще больше нахлестывать себя вениками. Огурцов добавил:

— Эти из мэрии хотят еще и Жабова подключить из электросети.

— Зачем?

— Чтобы избирателей запутать.

— Ну, нет, Магдат Магдатыч на это не согласится. Он мужик не простой, умный.

— Мы-то согласились.

— Потому и согласились, что дураки, — закрыл тему кандидат Свеклин.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. В мэрии

Магдат Магдатыч и вправду не соглашался.

— Ты сейчас электросетью командуешь, а мы тебе еще энергосеть добавим, — давил на него Барсуков.

— Я с одной «сетью» еле справляюсь, — упирался Магдат Магдатыч. — А тут еще «энерго».

— Чем большим командуешь, тем легче, — говорил ему Кабанов. — Я вот раньше химчисткой командовал, еле справлялся. А сейчас у меня полгорода в руках, и никаких тебе трудностей. Второй дом строю.

Встреча проходила все в тех же кожаных креслах кабинета мэра. За окном бушевала зелень, в приемную никого не пускали.

— А чего это вы меня втягиваете? — спрашивал Жабов. — Возьмите справочник телефонный. Вон сколько у нас в городе лягушачьих фамилий. Есть и Жабычев, и Головастиков, и Квакин Михаил из БТИ. Даже судья у нас Лягов.

— Нам не головастики нужны, — сурово сказал Барсуков, — а кандидаты. Ты — мужик уважаемый, за тебя люди голоса отдадут. Соглашайся.

— Вот я и хочу остаться уважаемым, — сказал Магдат Магдатыч. — Поэтому не соглашаюсь.

— Ну, смотри, Магдат, — разозлился Кресттопор Барсуков. — Сейчас ты «энерго» не берешь, можешь и без «сети» остаться.

— И очередь на квартиру потеряешь, — добавил Питон Питоныч Кабанов, которого в последнее время стали звать Понтон Понтоныч из-за резкого пополнения. — Иди и подумай.

Магдат Магдатович пошел и подумал. Он подумал, что ему совсем не нравятся сегодняшний мэр и вице-мэр. Что они не оставят его в покое. И разные всякие противоположные — черные и цветные — мысли завертелись в его хитрой азиатской голове. Он пришел домой и подозвал своего сына Магдата.