ЗГВ: горькая дорога домой - [26]

Экономия оказалась весьма к месту, да и путь открыт для вывода 1-й танковой армии из Дрездена.

Теперь постарались сделать так, чтобы о соглашении с чехами узнали в Польше. Высокомерные «польские паны» снизили визгливую ноту до делового тона. Начальнику службы военных сообщений группы позвонил высокопоставленный чиновник министерства транспорта Спыхальский.

Чиновник предлагал свои услуги. Он сказал, что согласен на оплату в марках и по тарифам ниже чешских.

Воистину прав был де Голль, когда однажды на заседании кабинета министров сказал:

— У уважающего себя государства друзей не бывает.

Говорят, он сделал ударение на слове «уважающего». Но разве мы умеем уважать себя?

Однажды отставной генерал КГБ рассказал мне забавную историю. Он работал советником на Кубе и долго мучался, как бы в шифровке в Москву поделикатнее перевести слова Фиделя Кастро о нашей помощи. Мучался, мучался, а потом плюнул и написал это не совсем литературное слово как есть. А было оно произнесено в ходе переговоров Фиделя и тогдашнего руководителя Вьетнама Ле-Зуана. Когда Кастро узнал о советских поставках риса Вьетнаму, ему показалась эта помощь малой, вот он и рубанул с плеча, не выбирая выражений.

Шифровка попала М. Суслову, и тот поблагодарил генерала, мол, открыл глаза на наших друзей.

Выходит, прежде никто и не догадывался, что с нашим простодушием и готовностью отдать последний пиджак младшему брату мы всегда были объектом паразитирования союзников. И право же, избавление от таких «братьев» — большое счастье.

Как показал опыт вывода российских войск из Европы, нашими истинными союзниками оказались ни венгерские радикалы, развесившие по всей стране плакат, где на толстом затылке советского воина красовалась надпись: «Конец, товарищ.», ни чехи, ни поляки, захлебывающиеся в националистической. паранойе, а немцы. Спокойно, с достоинством и профессионализмом делающие свое дело.

Это не значит, что в наших взаимоотношениях не было проблем. Помнится, в конце 1991 года руководство ростокского порта подняло цены на погрузочные работы в два раза. Мол, у нас вздорожали энергоносители. Платите, русские…

Мы бы и рады, да не можем, по Договору на транспортные расходы выделена строго фиксированная сумма. Пытались вразумить портовиков — не вышло. Пришлось обратиться к соседям ростокцев — в порт Висмар. Не очень он для нас был удобен, но делать нечего. Договорились, что висмарцы снизят тариф на 30 процентов в сравнении с Ростоком. И уже была снаряжена транспортная рота — механики, водители, для работ в Висмаре, как прибыл «гонец» из Ростока: руководство порта соглашалось грузить по старым ценам.

Инцидент оказался исчерпанным. Бывали и такие случаи. Но бывали и другие. Примером тому может служить труднейшая, опаснейшая операция по вывозу в Россию ракетного топлива. Наши цистерны, работающие на внутренних линиях, по жестким требованиям ООН, не годятся для европейских железных дорог.

Германия попросту могла отказать нам в разгрузке этих емкостей в порту Росток и отправить назад, в Россию. Но федеральный министр транспорта ФРГ, по просьбе Главкома группы, взял на себя ответственность.

Вместе с ним дали «добро» на транзит сверхопасного груза премьер-министры земель, по территории которых проходили транспорты, а также полицай-президиумы.

Признаться, цистерны наши были не только нестандартными, крупногабаритными, но и далеко не новыми, производства еще 50-х годов. Так что ответственность немецких чиновников была очень велика.

А ведь могли встать в позу, как поляки? Могли, имели все основания, ведь международные права на их стороне. Однако сумели понять, пойти навстречу.

Конечно, немцы были заинтересованы в скорейшем выводе войск. Но дело не только в этом. Следует отдать им должное, за все годы вывода никогда националистический угар не брал верх над разумом.

Более того, что скрывать, именно немцы не раз урезонивали малые, хорохорящиеся страны. Польшу, например, или Литву.

Когда российские войска покинули Литву, местные власти закрыли в Клайпеде военную железнодорожную комендатуру. Комендатура та, крохотная, всего десяток человек: несколько офицеров, два мичмана, да четверо служащих. Однако свободная Литва никак не могла стерпеть на своей суверенной территории такой «крупный» воинский контингент иностранного государства.

А для Западной группы войск та кпайпедская комендатура на вес золота. Прибывает транспорт из Германии в порт — чужая страна. Как решить таможенные проблемы, куда определить караул, сколько оплатить за фрахт парома? Десятки проблем. Их надо кому-то решать.

На самом высоком уровне обратились к Литве. После долгих раздумий получено «добро» — комендатуре быть. Через неделю в ЗГВ приходит факс, литовцы передумали — комендатуре не быть. После поездки полковника Плюты в Клайпеду сжалился начальник Клайпедского морского пароходства, взял в свой штат четырех служащих комендатуры. Но нагрузка слишком велика. Четверо не справляются с работой.

Готовится пакет документов с высокими подписями — заместителя начальника Генштаба российской армии, замминистра путей сообщений, и снова двинулись с челобитной в Литву. Но Литва и на сей раз не спешила.