Зерна гранита - [3]

— Земля, дорогой, что мать, милая и добрая, строгая и взыскательная, а машина… — Иван запнулся, подыскивая нужное слово, и резко определил: — Машина — это зверь. Земля рождает человека, делает его сильным и гордым. Поэтому я люблю ее, и все должны ее любить.

— Вы, случайно, не агроном? — спросил шофер, бросив на него хитрый взгляд.

— Нет, я учитель.

— Примерно так я и думал, — сделал заключение шофер и без видимой причины нажал на клаксон…

Зазвонил телефон, но Иван не спешил брать трубку. Однако на второй звонок он отозвался. Это звонила его жена.

— Обедать придешь? — спросила она.

— Обед не убежит! Ты знаешь, я приглашен на партийную конференцию в наш край, — похвалился Иван.

— Я думаю, что это не помешает обеду. Ведь конференция-то не сегодня?

— Иду, иду, — ответил Иван.

Дома они обсудили эту приятную весть. Дело дошло до спора. Сыновья настаивали на том, чтобы Иван взял их с собой. Они не скрывали неприязни к городу и грустили о балканском «гнезде».

— Ведь это родные места, — настаивали они. — А родное нужно чтить. Вы же сами так нас учите…

Иван долго хмурился и молчал. Ему очень хотелось побыть в родном селе одному. Ведь это было бы реальное возвращение не только к людям того края, но и к молодости. Там он начал работать секретарем комитета комсомола, а вот теперь он секретарь парткома…

— Возьми детей, — неожиданно сказала и жена, тепло глядя на него большими карими глазами. — Если бы не дела, и я бы поехала. Время не властно разорвать нашу связь с родным краем.

Конечно, Иван согласился взять детей с собой.

Выехали они рано утром. Солнце светило прямо в глава. Ехали долго. Немного не доезжая до села, перед подъемом в гору, Иван свернул с дороги на обочину и остановился. Сверху хорошо было видно все село. Иван вышел из машины и сел на камень. Возле него молча пристроились и оба его сына. Котловина, словно утыканная высокими зданиями, горела в солнечном огне. Река, извивавшаяся сначала среди скал, а потом вокруг зданий, блестела, словно посыпанная серебром дорога.

— Здесь вы родились, ребята. Здесь прошла и наша с вашей матерью молодость…

Иван наклонился, взял горсть земли и долго сжимал ее в руке. Потом поднес к носу, чтобы почувствовать ее запах. Любовь к земле была его вечной болезнью.

— Знаете ли, сыновья мои, что нет на свете ничего сильнее земли? Кто крепко стоит на ней, тот никогда не пропадет.

— Пусть об этом думают пилоты и стюардессы, — прервал его младший сын.

— И космонавты, — подхватил другой.

— Не придирайтесь к словам. Думаю, вы хорошо поняли, что я хотел сказать. Позабыли мы эту землю. Все дела да заботы… Хорошо, что вспомнили обо мне. Великая вещь — дружба, настоящая дружба. Она, как золото, никогда не ржавеет.

— Папа, из-за своих бесконечных философских рассуждений ты можешь опоздать на конференцию, — сказал ему младший сын.

Машина заскользила в направлении села. Уже через несколько минут появились первые здания. На месте старых одно- и двухэтажных домов, с вьющимся по фасаду виноградом, сейчас стояли высокие, залитые светом солнца дома. Иван Ангелов с нескрываемой радостью восхитился:

— Современный город! Дома как дворцы!

Когда машина остановилась перед Партийным домом и Иван вышел из нее, несколько спешащих на конференцию делегатов увидели его.

— Ну, наконец-то ты вспомнил о нас! — Такими словами встретили Ивана его бывшие товарищи.

— Все не было времени повидаться, правда? — Старый товарищ взял Ивана под руку. Когда-то они вместе обсуждали, каким быть их селу, работали дни и ночи напролет. — Вон там, в фойе, тебе надо отметиться о прибытии, и там же тебе скажут, где будешь питаться и спать. А я подожду тебя здесь.

«Очень постарел мой старый друг, — подумал Иван. — Мы не виделись с тех пор, как я уехал отсюда». Эта мысль испугала его, и он инстинктивно ощупал свои щеки, чтобы проверить, неужели и его лицо стало таким же морщинистым. Он вспомнил, как этот товарищ на его проводах тяжело вздохнул и сказал:

— Ты оставил след. Если мы, эгоисты, забудем тебя, то не однажды споткнемся, идя по твоему следу, и волей-неволей вспомним тебя. А ты и на новой работе будь таким же, как здесь.

Иван не спешил. Здоровался за руку с каждым из группы. Среди людей были и очень молодые, которых он не знал. Но они хорошо помнили бывшего секретаря организации. Среди коммунистов он был известен своей исключительной честностью и жесткой самокритичностью. Как-то раз, отчитываясь перед ЦК о ходе партийной учебы в течение года, он допустил ошибку. На следующий день после отчета, обнаружив эту ошибку, Иван сам предложил на бюро, чтобы ему вынесли выговор.

В фойе Партийного дома, за столом, покрытым красным плюшем, сидели несколько девушек.

— Добрый день, комсомол! — весело поприветствовал их Иван. — Куда меня поместите?

— Ваша фамилия? — спросила самая высокая девушка и, когда он ответил, тонкими пальчиками с бледно-розовым маникюром пробежалась по списку приглашенных. В списке его фамилии не было.

— Может быть, случайно пропустили вашу фамилию? Подождите, пожалуйста! — И девушка быстро направилась в комнату секретаря, где перед открытием конференции собрались некоторые гости и члены бюро комитета. Девушка осторожно открыла тяжелую обитую дверь, извинилась перед гостями и спросила, как поступить с делегатом, чью фамилию она не нашла в списке.