Зеркало воды - [4]
Ломаная линия кардиографа, которая превращается в прямую, запах паленого мяса. Контакты в сторону, руками на грудь, непрямой массаж сердца. Мгновения уходят, монотонный электронный писк.
– Все.
– Запишите – смерть наступила в девятнадцать часов пятнадцать минут.
Щелкают стягиваемые с рук перчатки. Каталка стучит колесами по кафелю.
Лязг раздвигаемых дверей.
– ГДЕ ОН???
– Кого вам?
– Где Спасский?!
– А, увозят уже. А вы из «керзац»? Кто вас вызвал? У него согласие не подписано.
– Это я его вызвал! Он родственник.
– Извините, не знал… Так куда, в морг?
– К нам в отделение везите его. Срочно!
– А согласие?
– Это же Спасский, это он… Он же у истоков стоял! А в бумагах ничего…
– Странно. Как если б Эдисон при свечах писал.
– Разбегаев, помолчи… Забирайте его. Только степень родства уточним давайте, и подпись ваша нужна. Вы ему кто?
– Я его дед.
– Кх-кх… то есть, как? Но вы так молодо…
– Несчастный случай. Четыре с половиной года назад. Тоже через «керзац» пропустили.
– А, извините.
– Ничего. Я привык… Ладно, я сам его к нам отвезу. Подпись тут?
– Да, где галочка…
– Ну, счастливо.
…вокруг ярко, светло. В просветах штор на окнах виднеется что-то зеленое, солнышко там светит. Вокруг белые стены, какие-то штуки торчат непонятные, экраны какие-то. Проводки разноцветные кругом. Весь я в этих проводках, и поверх одеяла, и под ним, и от меня они тянутся – и под кровать, и к какой-то бутыли длинной, которая стоит на длинном штыре слева.
И больше всего на свете хочется пить.
Губы слиплись, в горле печет.
– Пи-и-ить!
Выросли откуда-то двое здоровенных. Один лысый и в белом, а второй – в зеленом, лохматый, краснощекий, с какой-то штуковиной на шее. Блестящий кругляш с одной стороны, провод, и с другой рогатка блестючая. В руках он держит коричневого урода. Вот уж непонятно для чего такое понадобиться может! Он кажется знакомым – нет, не урод, а дядька этот в зеленом, с красными щеками.
– Дяденька, пить хочется!
– Нельзя, Славка! – говорит зеленый-лохматый сочувственно, сдвинул одеяло, вставил себе эту блестючую рогатку в уши, а кругляш мне к груди приложил.
– Холодно!
– Потерпи, дорогой. Потерпи немножко… На вот… Тычет мне своего урода.
– Что это? – спрашиваю.
– Это же Штурман, – скалится зеленый, подмигивает. – То есть… Тотопка же твой. Узнаешь?
Не узнаю. «Попка» еще какая-то, глупости блинские!
– Пить очень хочется, – повторяю я просительно.
Зеленый смотрит на меня, потом на белого, потом опять на меня. Кладет мне на плечо здоровенную ручищу:
– Дадим пить, дадим… Славка, а ты что – не узнаешь меня?
«Легкие остаточные эффекты, должен вспомнить…», бормочет белый. Сам с важным видом уткнулся в листки какие-то, громко ими шуршит.
Зеленый все тычет в меня своим уродом.
– Уберите от меня этого… страшного, – прошу я.
Зеленый хмыкает, убирает.
Сглотнув всухую, говорю:
– А это у вас что?
– Эм-м? – зеленый морщит лоб, вертит в руках эту свою «попку» или как там ее, потом наконец замечает эту штуку у себя на шее, про которую я и спросил. – A-а… это… Это, Славка, фонендоскоп…
Он откладывает коричневого, снимает с шеи этот свой «фо-не-не-скоп», протягивает мне. Потом косится на белого. Белый от бумажек оторвался, улыбается, на меня глазами сверкает. Зеленый ворошит мне волосы рукой, скалится тоже. Вид у них прямо счастливый. И хотя ужасно хочется пить, мне тоже становится веселее. Думаю, все будет Оки-токи…
Софья Ролдугина
Та, что всегда возвращается
Это случилось, когда на пустыре за стройкой вдруг расцвели одуванчики – в самом конце октября.
Сквозь жухлую траву сначала пробились листья – крепкие, разлапистые, похожие на жадные растопыренные ладошки. Два дня они ловили скудный осенний свет, сберегая каждую каплю, а потом из последних сил вытолкнули наружу тугие зеленые кулачки бутонов. В понедельник утром, когда Марисоль шла на рынок, они еще были плотно сомкнуты. К обеду – приоткрылись, робко желтея среди жухлой травы. А в четверг весь пустырь накрыло солнечное, горьковато пахнущее одуванчиковое одеяло. Дети с гиканьем носились среди цветов и хохотали – на головах венки, как короны, руки перепачканы млечным соком. Позабытые рюкзаки с учебниками и шапки были свалены в кучу на краю пустыря.
– Чудно же… Одуванчики накануне зимы, – пробормотала Марисоль и даже остановилась посмотреть. Правда, ненадолго: старые кости ныли от долгой прогулки и холодного ветра. – Эге! Да там же младшенькие Петры бегают! В самый разгар школьных занятий! Надо к ней заглянуть, что ли, предупредить…
Сказано – сделано. Благо жила Петра всего-то через улицу, и камин у нее был даже уютнее и жарче, а кресла – мягче, чем у Марисоль.
Старую подругу Петра встретила с радостью. Попеняла немного, что та редко заходит – уже два дня не была в гостях, негодница! – но все равно заварила вкусного чаю с вишневыми и смородиновыми листьями, достала из буфета вазочку с тягучим гречишным мёдом и пачку кунжутного печенья. Все три Петрины кошки – Урд, Верд и Скульд – тут же сбежались к столу, хотя прекрасно знали, что подачек ждать от строгой хозяйки – пустое дело.
– Видела твоих правнучков, – наябедничала Марисоль, почесывая за ушком пушистую Урд. – Носятся как угорелые. Прямо на пустыре, представляешь? Среди этих чудных одуванчиков!
Когда фейри живут рядом с людьми, то чудеса на улицах встречаются чаще, чем кэбы. То влюбится какой-нибудь честный малый в крылатую девицу, то клуракан спьяну устроит розыгрыш… Хорошо, что в Дублине есть детективное агентство, которое работает не только для простых смертных, но и для волшебного народца – «Тимьян и Клевер». Там вас встретят Айвор – изворотливый колдун-фейри, и Киллиан О’Флаэрти – сыщик, джентльмен и просто хороший парень. Вместе они могут распутать любое дело! Вот только разбираться с собственным прошлым куда сложнее, чем решать чужие проблемы. …а вдали уже набирает ход машина войны – чудовищная, громыхающая металлом.
Родиться кимортом, повелителем энергии морт — это и благословение, и проклятие. Киморты не стареют, с каждым годом становятся лишь могущественнее… Но, в отличие от людей, не владеют искусством забывать. И со временем груз памяти и силы становится таким тяжким, что рассудок не выдерживает — и киморт превращается в угрозу для мира. В незапамятные времена появился естественный механизм выживания — сброс, иначе называемый «порогом морт». Достигая трехсотлетия, каждый киморт словно переступает невидимую черту — и за его спиной встает Спутник, отделившаяся часть личности, которая забирает память, чувства, привычки… и почти всю силу.
Записано со слов Валентина Р. примерно в ХII веке, однако постепенно легенда обросла анахроническими подробностями, и сейчас доподлинно установить точное время невозможно…
У нее есть ключ от любой двери, но нет желания их открывать. Она может рассмешить любого, но сама не любит смеяться. Вокруг нее много людей, но они не могут прогнать ее одиночество. Говорят, она безумна. Да и сама она почти уверена в этом… Познакомьтесь — Лале Опал, шут Ее величества.
Добро пожаловать в Великую Аксонскую Империю!Здесь по улицам все еще раскатывают и кэбы, и омнибусы, но под славным городом Бромли уже шумит метро. Здесь в переулке можно встретить бродячую гадалку или графиню, а если не повезет — получить ножом в бок. Здесь проходит рубеж веков — и за эпохой лошадей наступает эпоха паровозов, а следом уже спешат, подгоняя прогресс нетерпеливыми гудками, первые электромобили.Здесь леди Виржиния-Энн пригласит вас в свою кофейню «Старое гнездо» на чашечку превосходного кофе — если, конечно, вам повезет.Детектив и мистика, старый век и новый, ужасные преступления и блеск высшего света — все это Кофейные Истории!Заходите на чашечку кофе!…Леди Виржиния, графиня Эверсан-Валтер, возвращается в Бромли после долгого путешествия по материку.
Добро пожаловать в Великую Аксонскую Империю! Здесь по улицам славного города Бромли все еще раскатывают кебы и омнибусы, но под землей уже шумит метро. Здесь в переулке можно встретить бродячую гадалку – или благородную графиню, а если отвернется удача – получить ножом в бок. Здесь проходит рубеж веков и за эпохой лошадей наступает век паровозов, а следом уже спешат, подгоняя прогресс нетерпеливыми гудками, первые электромобили. А в сердце города гостеприимно распахнула двери самая желанная кофейня столицы – «Старое гнездо», только вот ее хозяйке сейчас не до светских развлечений.
Со всколыхнувшей благословенный Азиль, город под куполом, революции минул почти год. Люди постепенно привыкают к новому миру, в котором появляются трава и свежий воздух, а история героев пишется с чистого листа. Но все меняется, когда в последнем городе на земле оживает радиоаппаратура, молчавшая полвека, а маленькая Амелия Каро находит птицу там, где уже 200 лет никто не видел птиц. Порой надежда – не луч света, а худшая из кар. Продолжение «Азиля» – глубокого, но тревожного и неминуемо актуального романа Анны Семироль. Пронзительная социальная фантастика. «Одержизнь» – это постапокалипсис, роман-путешествие с элементами киберпанка и философская притча. Анна Семироль плетёт сюжет, как кружево, искусно превращая слова на бумаге в живую историю, которая впивается в сердце читателя, чтобы остаться там навсегда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Реальности больше нет. Есть СПЕЙС – альфа и омега мира будущего. Достаточно надеть специальный шлем – и в твоей голове возникает виртуальная жизнь. Здесь ты можешь испытать любые эмоции: радость, восторг, счастье… Или страх. Боль. И даже смерть. Все эти чувства «выкачивают» из живых людей и продают на черном рынке СПЕЙСа богатеньким любителям острых ощущений. Тео даже не догадывался, что его мать Элла была одной из тех, кто начал борьбу с незаконным бизнесом «нефильтрованных эмоций». И теперь женщина в руках киберпреступников.
Извержение Йеллоустоунского вулкана не оставило живого места на Земле. Спаслись немногие. Часть людей в космосе, организовав космические города, и часть в пещерах Евразии. А незадолго до природного катаклизма мир был потрясен книгой писательницы Адимы «Спасителя не будет», в которой она рушит религиозные догмы и призывает людей взять ответственность за свою жизнь, а не надеяться на спасителя. Во время извержения вулкана Адима успевает попасть на корабль и подняться в космос. Чтобы выжить в новой среде, людям было необходимо отказаться от старых семейных традиций и религий.
Седьмая книга серии «Зеркало» – это шахматная партия на зеркально-гладкой доске. Старая, как мир, игра противоположных начал – Света и Тьмы, созидания и разрушения, технологии и тёмной магии. Две тактики игры – мужская и женская. Кто выйдет победителем? Или противоположности, как это часто бывает, сыграют вничью?
В этой книге каждый рассказ – шаг в глубь лабиринта. Тринадцать пар историй, написанных мужчиной и женщиной, тринадцать чувств, отражённых в зеркалах сквозь призму человеческого начала. Древние верили, что чувство может воплощаться в образе божества или чудовища. Быть может, ваш страх выпустит на волю Медузу Горгону, а любовь возродит Психею! В лабиринте этой книги жадность убивает детей, а милосердие может остановить эпидемию; вдохновение заставляет летать, даже когда крылья найдены на свалке, а страх может стать зерном, из которого прорастёт новая жизнь… Среди отражений чувств можно плутать вечно – или отыскать выход в два счета.
В рассказах тринадцатой книги серии «Зеркало» – приключения и драмы, философские размышления и красивые фантазии, рискованные авантюры и обдуманные. Герои живут, любят и находят выходы из самых невероятных ситуаций в далеком космосе и советской воинской части, на чужой планете и в старой русской усадьбе. «Все в этом мире есть число» – говорил Пифагор. «Вселенная движется по нескончаемо повторяющимся циклам от единицы до девятки» – вторит ему нумерология.
Это первый сборник серии «Зеркало» — серии необычной, аналогов которой ещё не было. И этот сборник — необычный также. У него двойное дно, а под ним — звёздное небо. В нём тринадцать созвездий зодиака и тринадцать пар фантастических историй, и одна из каждой пары написана мужской рукой, а другая — женской. Авторы смотрятся друг в друга и в мир и отражаются в его зеркалах.