Зеркало прощения - [8]

– Лень! – подняв вверх указательный палец, воскликнул Одей. – Лень, и не уважение к окружающим! Я это безо всякой ворожбы могу сказать! У парня ветер в голове!

– Так-то, оно так, снова кивнул Шелер. – Но вы забыли, что мы тут собрались не причину искать. Это уже поздно делать. Мы собрались, чтоб решить – как быть? Давайте, коллеги, предлагайте. Будем рассматривать любые варианты.

В комнате повисла задумчивая тишина. Было слышно лишь тихое посапывание уснувшего Фидии, и размеренное тиканье часов плавающих под потолком. Часы были помещены в хрустальные шар, и благодаря какому то волшебству их циферблат можно было увидеть из любой точки комнаты.

Минутой позже молчание нарушил Аив. Он как раз заканчивал рисовать бурого воламана, жуткую помесь жирафа и собаки.

– Если честно, то я не совсем понимаю: чего вы привязались к парню. По-моему, это ему решать, как прожить свою жизнь. Если хочет, то пускай учится, а не хочет…

Аив пожал плечами.

– А если не хочет, то пускай остается неучем.

По комнате прокатился удивленный шепот, а Шелер оторопело уставился на учителя физкультуры, не веря своим ушам. А потом он вдруг со всей силы хлопнул ладонями по столу, вновь разбудив бедного Фиди. Учителя разом вздрогнули, а зоопарк Аива рассыпался сотнями разноцветных искр. Сам Аив скинул ноги со стола и испуганно уставился на Шелера. Он опасался, что его сейчас превратят в какую ни будь мерзость. В Академии (да и далеко за ее пределами) знали, что Шелер могучий волшебник. А вот на что он способен в порыве гнева, ни кто не ведал.

Но директор не стал применять никакой магии. Он лишь медленно прошелся по комнате, не спуская гневного взгляда с Аива, и тихо проговорил:

– А вы, как я заметил, вообще к Раусу относитесь слишком уж лояльно. Как будто он самый преуспевающий ученик в Академии. Вы прямо светитесь симпатией к этому мальчику!

Шелер вопросительно склонил голову. Аив пожал плечами и, тщательно подбирая слова, промямлил:

– Но – о… По моему предмету он действительно самый первый в классе. Он… довольно развит… физически. И к тому же, я одинаково отношусь ко всем ученикам. У меня нет любимчиков…

– По-до-жди-те! – протянул Одей, замахав руками. – Помнится, совсем недавно я заглянул к вам в спортзал, чтоб посмотреть, как занимается мой класс! И что я там увидел?!

Аив пожал плечами, а Одей повернулся к Шелеру и сообщил:

– По среди зала, на перекладине турника, болталась заплаканная Марлидорина, а по кругу бегал весь класс, еле передвигая ногами! А этот «любитель» детей стоял возле турника и орал на бедняжку: «Учти, девочка! Класс бегает из-за тебя. И он будет бегать до тех пор, пока ты не подтянешься еще пять раз!»

Вновь повернувшись Аиву, Одей так грозно сверкнул на него глазами, что у того на столе вспыхнул огнем подставка с карандашами. И, даже, не обратив на это внимания, он спросил:

– Это так вы выражаете свою любовь к детям?!

Аив попытался сбить пламя рукой, но обжегся. Тогда он сотворил в воздухе стакан и потушил пламя водой. Убедившись, что новое возгорание не грозит, он откинулся на спинку кресла и, чувствуя себя загнанной мышью, сказал, стараясь избегать взглядов своих коллег:

– Во-первых, уважаемый: я отнюдь не издевался над вашим классом, как вы утверждаете. Я вырабатывал в них выносливость, а это безо всякого сомнения пригодится детям в будущем. А во-вторых: не стоит выражать свои эмоции вот так – Аив указал на почерневшие карандаши – с помощью магии. Так не долго и Академию спалить.

– Коллеги, коллеги, постойте, – попытался прервать разгорающийся скандал преподаватель практической магии старик Шутт. Лицо это почтенного старца было страшно изуродовано. Расплывшиеся глаза разного размера; неровный нос; кривые губы – все это было результатом одного неудачного эксперимента, который он проводил когда-то давно для своих учеников.

– Если вы хотите, понимаешь ли, выказать свою любовь к ученикам и поделиться методами воспитания подрастающего поколения между собой, – продолжил он, – то тогда давайте устроим для этого отдельное собрание. За чашкой чая, так сказать. Только в другой раз, знаете ли. А сейчас все-таки надо решить ту проблему, из-за которой мы здесь собрались. На мой взгляд – с начала, понимаешь ли, собрания, мы не приблизились к этому решению ни на йоту. Ведь все хотят поскорей разойтись по домам. Многих ждут дома мужья, жены, дети. Что касается меня, то я не горю желанием здесь ночевать. Мне еще к завтрашней практической работе приготовиться нужно, понимаешь ли. Да к тому же, не гоже двум взрослым людям выяснять отношения таким вот манером. Это может потом и на детях отразиться. А раз уж…

Шутт оглядел учительскую комнату и осекся. Все пристально глядели на него, и старик только сейчас осознал, что произнес целую речь. Покраснев, он уселся на свое место и смущенно пробормотал:

– Прошу прощения, можно продолжать.

Шелер добродушно улыбнулся, от чего его зеленая борода расползлась в стороны, и кивнул головой:

– Благодарю вас, многоуважаемый Шутт.

В Академии Шутт действительно был многоуважаемым. Его любили и уважали все без исключения. Даже Фло. Единственный, кто его ненавидел, был Аив, но он умело скрывал это под добродушной маской.