Зеркало из прошлого - [9]

Не увидев коляску возле дома, обычно стоявшую здесь, когда Ступачевский приезжал домой, Арсений сделал вывод: «Дмитрий Петрович еще не приехал», и это его ободрило. Не обращая внимания на пса, он быстрым шагом прошел к дому, поднялся на веранду, подошел к двери. Дернув за шнур звонка, уходящий через отверстие внутрь, Арсений едва услышал звук. Ему открыла прислуга — женщина средних лет, одетая по-деревенски, поверх ее наряда был повязан бело-серый полотняный фартук. Звали ее Фрося. Она поздоровалась с Арсением, отступила в сторону, приглашая войти.

— Барышня вас ожидают-с. Заранее приказали приготовить обед и на вас. Проходите в гостиную — барыня там, чудят-с с картами.

Большая комната служила гостиной и одновременно праздничной столовой. Здесь стояла добротная, очень старая дубовая мебель. За стеклами буфета виднелся сервиз из тончайшего китайского фарфора. Входя в комнату, Арсений увидел свое отражение во весь рост в трюмо в раме черного цвета и невольно рукой пригладил волосы. Зинаида Ивановна, матушка Анны, сидела за длинным столом, покрытым бордовой бархатной скатертью. Это была изящная красивая женщина, выглядевшая значительно моложе своих сорока с небольшим лет, она вполне могла сойти за старшую сестру своих дочерей.

Арсений поздоровался и поцеловал протянутую ему дамой ручку.

— Я рада вас видеть, господин Бессмертный! Анюта предупредила о вашем визите. К сожалению, Дмитрия Петровича не будет. Он уведомил нас об этом письмом, задерживают служебные дела. Располагайтесь, где вам будет удобно, Анюта сейчас к вам выйдет.

Арсений обратил внимание на карты, разложенные на столе:

— Раскладываете пасьянс?

— Вы почти угадали,  — улыбаясь, кивнула Зинаида Ивановна.  — Хочу узнать будущее, чтобы его обмануть.

— Разве можно обмануть Судьбу? — искренне удивился Арсений.

— Судьба — это когда предначертанное уже исполнилось. А до того все может иначе повернуться. Помните, в «Пиковой даме» Пушкина Германн, узнав секрет трех карт, ставит все свое состояние на последнюю карту и проигрывает? Представьте себе, что Германн, узнав, что игра окажется роковой, не станет ее продолжать. Выигранных денег ему с избытком хватит на оставшуюся жизнь. Судьба самого Александра Пушкина тому пример. Из тридцати вызовов на дуэль он был инициатором двадцать раз. В основном дуэли заканчивались примирением сторон, но в пяти он выходил к барьеру. Знал бы Александр Сергеевич о смертельном исходе последнего поединка, наверняка избежал бы его.

— Кто знает! Это ведь был вопрос чести,  — не согласился Арсений.  — Смерть Пушкина была случайностью — пуля, раздробив кость, ушла вверх, в брюшную полость. Поэтому ранение оказалось смертельным.

— Этой случайности не было бы, если бы Пушкин стрелялся в другой день.  — Зинаида Ивановна мило улыбнулась.  — Я составила гороскоп Пушкина — он показал роковые дни, в их числе было и 27 января[5] 1837 года. Следующая роковая дата у него была бы только через семь лет.

Арсений не знал, что на это сказать,  — Зинаида Ивановна говорила вполне серьезно. Так что он лишь неопределенно пожал плечами и спросил:

— Так это у вас гадание?

— И пасьянс, и гадание. Дмитрий Петрович в это не верит, но когда я ему даю советы, основанные на моих пасьянсах, он прислушивается.

В гостиную вошла Анна с младшей сестрой Лизонькой — худенькой неприметной девочкой лет тринадцати, выглядевшей крайне блекло на фоне более яркой сестры. Хотя она была еще только «нераспустившимся бутоном», но уже сейчас было ясно, что и «цветок» будет весьма скромный, не бросающийся в глаза. Поздоровавшись, Лизонька сразу прошла к маменьке, предоставив сестре возможность поговорить с кавалером.

— Здравствуйте! Я очень рада, что вы не испугались и пришли.  — Анна мило улыбнулась.

— Почему я должен был бояться? — удивился Арсений.

Зинаида Ивановна также поинтересовалась:

— Правда, Аня, почему господин Бессмертный должен бояться нас навещать?

— Это совсем не то, что вы, маменька, подумали. Мы обсуждали литературное произведение, и у нас мнения разошлись,  — пояснила Анна, и говорила она так искренне, что Арсений даже усомнился в том, что вчера правильно истолковал ее слова.

— Идемте, Арсений, в наш сад,  — предложила Анна.

Выйдя из дома, они устроились рядышком на скамеечке в дощатой беседке, стоявшей посреди небольшого фруктового сада. Арсений чувствовал себя неловко, не знал, с чего начать. Не придумал ничего лучшего, как заговорить о погоде:

— Сегодня солнечно и жарко, не то что вчера. Косари уже в поле — погода им благоприятствует.

— Лето — самая прекрасная пора! А вот Артем почему-то любит осень. Дожди, грязь, холод… Скажите, что в ней хорошего?

— Осенняя пора — очей очарованье! — процитировал Арсений Пушкина.

— Даже золотую осень я люблю лишь на картинах.  — Анна лукаво посмотрела на Арсения.  — Я рада вас видеть. Вы что-то хотели мне сказать при встрече?

Арсения бросило в жар — он понял: сейчас или никогда!

— Je t’aime![6] — едва слышно произнес он.

— Я во французском не очень сильна,  — игриво произнесла девушка, и по выражению ее лица было ясно, что она все прекрасно поняла.

Арсений встал и опустился на одно колено: