Зеркало иллюзий - [51]

Пес выразительно чихнул и уронил морду на лапы.

— А еще есть зелья, которые превращают в уродов, в сквибов, отнимают магическую силу… И зелье, вызывающее отвращение к тому, кто его выпьет. – “Боевой репертуар” был достаточно разнообразен, Снейпу полегчало от одного только перечисления.

Если бы Снейп кричал или ругался, говорил с удовольствием или в запальчивости, в ярости, в предвкушении мести, Люпин решил бы, что тот все‑таки не всерьез. Но голос слизеринца был бесстрастен и совершенно лишен интонаций, а слова медленны и взвешенны – и Люпин с ужасом понял, что впервые в жизни слышит язык, на котором говорит ненависть.

Чистая, неприкрытая, выращенная ими – собственноручно.

— А меня – в кого?

— В кролика!

— Ладно. Кто предупрежден, тот… в общем, сам знаешь.

— Ну почему, Люпин, почему именно ТЫ должен был меня вытаскивать? Хуже тебя на твоем месте был бы только Блэк. Или Поттер.

— Или оба. Снейп… Ну чего вы с Поттером не поделили?

“Лили”…

— У Поттера спроси, – огрызнулся Снейп.

— И спрошу. Ты только не ной, Снейп. Наше положение пока лучше, чем ты думаешь.

— И чем лучше?

— Дождя нет. И не холодно. Я, знаешь ли, не вполне представляю нас с тобой обнявшимися и согревающими друг друга…

— Обнявшимися? Да тебе ко мне даже прикоснуться противно!

— А по–моему, я к тебе уже прикасался. И это ты возражал, а не я.

Тьфу, придурок! На него даже злиться неинтересно! И… Он что – с ума сошел?!

Сумасшедший Люпин отцепился, наконец, от собаки (пес, покинув позицию “между двух огней”, развернулся задом к обоим) и решительно обнял слизеринца за плечи – и не позволил тому вывернуться из‑под руки.

Снейп и не выворачивался.

— Люпин… Или я “очень вам нужен” или лапу убери.

— Снейп, давай мы “нужен или не нужен” в Ховартсе будем выяснять? Потерпи еще пару часиков.

— Я вас пять лет терплю… Чего мы ждем, Люпин? Ты говорил, что пес нас выведет.

— Снейп, ты хотя бы Кеттлберна слушал? Ты в Запретном Лесу всех тварей знаешь?

— Всех даже ваш Хагрид не знает.

— А ты в курсе, когда эти, которых и Хагрид не знает, охотятся?

— Ннночью, – Снейп с чего‑то вдруг начал заикаться.

— Десять баллов Слизерину. Ночью охотятся, а засыпают перед рассветом. Теперь ты понимаешь, чего мы ждем?

— А откуда ты знаешь, когда наступит это “перед рассветом”? У тебя что, часы есть?

Люпин кивнул на собаку.

— У него есть. Биологические. Учись доверять союзникам, Снейп. Хотя бы и временным. Играем дальше?

— Нну…

— Снейп… Почему он… То есть почему ты использовал дезиллюминационное?

— Что? – Снейп решил, что ослышался. От всей своей слизеринской души он надеялся, что ослышался, потому что правила требовали отвечать честно.

— Почему тогда в Выручай–комнате ты использовал чары невидимости? – не выказывая ни малейшей заинтересованности, повторил Люпин. Но воздух между двумя дрожал от напряжения.

— Зачем тебе это знать?

— Просто так. Мы же играем.

— Ну и я просто так!

А ему‑то еще не нравилось, что кругом темно и ничего не видно. Да это же просто счастье, оказывается! Что ж – получай тогда:

— Блэк. У него был шрам на ладони…

— Не “был”, а “есть”.

Пес подтянул под себя правую переднюю лапу.

— Все еще?

— Ты постарался, чтобы он не забыл.

Да уж, такое забудешь! Снейп проворчал:

— Лучше бы во что‑нибудь травологическое поиграли.

— Надеешься меня поймать? Ха!

— А то нет? Ну что ты знаешь, например, об остролисте?

Люпин перечислил, как на уроке:

— Для защиты, на удачу, в магии сновидений, если носить с собой – будет везти.

— Это все знают.

— А это? – Ремус прикрыл глаза и процитировал: – “Соберите девять листьев падуба, предпочтительно с гладколистого растения, в полной тишине, после полуночи в пятницу. Заверните их в белую материю, скрепив концы девятью узлами, положите под подушку, и ваши мечты сбудутся”.

Северус не отвечал так долго, будто повторял в уме услышанное, затверживая наизусть. Потом обронил вслух:

— Девять листьев… – и снова замолчал. И вдруг спросил, резко и требовательно:

— Ты сам пробовал?

— Нет.

— Почему?

Снейп не удивился бы, если бы Люпин его послал (сам‑то он послал бы точно). Но тот ответил ровно, не изменившись в тоне (а лица Снейп не видел):

— Есть мечты, которые должны оставаться мечтами.

Снейп кивнул. Не Люпину – собственным мыслям, не заботясь о том, заметят ли его кивок и как истолкуют. Гриффиндорцы могут носиться со своими мечтами, как им заблагорассудиться, а мечты слизеринцев обязаны воплощаться в жизнь! Любым способом.

— Люпин… Сегодня случайно не пятница?

Люпин, уже клевавший носом, вскинул голову так, что приложился затылком к стволу.

— Оууу!.. – Пес, свернувшийся у его ноги, вздрогнул, вздернул ухо и приоткрыл один глаз.

— Снейп… Тебе МАЛО?

Снейп не счел нужным отвечать. Или гриффиндорцам не хватило пяти лет, чтобы понять: да, ему – всегда мало. Вот и сейчас он предсказуемо огреб ответный удар:

— А о чем мечтаешь ты, Снейп?

Как – о чем? Он ведь уже все сказал. Совсем недавно. Исчерпывающе. Хотя – нет; то были не мечты, а планы.

— Выбраться отсюда и оказаться подальше от тебя!

Так, значит?

— Снейп…

— Чего тебе еще?

— Держи.

Люпин через голову пса протягивал ему что‑то на раскрытой ладони, Снейп, поколебавшись, взял; оказалось – желудь. Смеется он, что ли?