Зеркало Иблиса - [18]

Фрисснер не был ученым, он был диверсантом, военным, сорви-головой. Но уж никак не ученым, не мистиком, он не верил в то, ради чего его сюда послали. Зеркало Иблиса… Выдумка? Может быть. Но выдумка, которая чего-то да стоит, раз нас сюда послали, – Фрисснер думал именно так. А его ребята не привыкли задавать лишних вопросов.

Армейский ты майор или штурмбаннфюрер СС – разница невелика. Фрисснер с уважением относился к СС, но никогда не считал их сверхлюдьми – хотя бы потому, что многие сослуживцы, которые – объективно – были хуже него, стали эсэсовцами куда раньше, чем Фрисснер, Каунитц и Богер.

– Эмиль, кажется, пришел кот. Слышишь, скребется? Открой, пожалуйста, дверь, – попросил с подоконника Богер. Каунитц молча поднялся, открыл, и в комнату вошел худой полосатый кот. Богер, большой поклонник кошачьего племени, уже успел его прикормить, и кот сообразил, что такой дружбой пренебрегать не стоит.

– Красавец! – расплылся в улыбке Богер. Фрисснер подумал, что красавцем кота назвать трудно. Длинный и тощий, он то ли забрел в дом случайно, изголодавшись на бедных помойках Триполи, то ли приехал вместе с итальянцами, которые его потом бросили. Кот запрыгнул на колени к своему благодетелю и, разлегшись там, блаженно замурлыкал.

– Сейчас открою тебе консервы, – пообещал Богер.

– Если он нагадит, я выкину его в окно, – предупредил Каунитц, возившийся с пистолетом. Он очень любил оружие, Эмиль Каунитц. Чистил и смазывал свой «люгер» каждый день, а Богер из вредности все время склонял его к спорам о пистолетах и револьверах, доказывая, что «люгеру» не сравниться с «вальтером» и даже браунингом. Каунитц неизменно пускался в спор, хотя аргументы обеих сторон были избитыми донельзя. Спор превратился в ритуал, который однажды нарушил Фрисснер, нахально заявив, что никакой пистолет не сравнится с «кольтом». Это повергло спорщиков в шок, после чего оба обрушились на штурмбаннфюрера. Впрочем, во второй раз этот номер не прошел.

– Не нагадит, – промямлил Богер, ласково почесывая кота за ухом. – И потом, скорее я выкину тебя. Один тип – между прочим, из лейбштандарта «Адольф Гитлер» – пнул кошку в пивной, в Гамбурге.

– И что? – с интересом спросил Фрисснер.

– Я пнул его.

– А он?

– Он, естественно, пнул меня. Короче, нас выкинули оттуда, потому что мы оба были пьяны в стельку, и мы продолжили беседу на улице. Оказался неплохой парень… Но с кошками я его обращаться научил!

– Что тебе в них? – спросил Каунитц, заглядывая в ствол пистолета.

– Кошки – животные самостоятельные. Если бы ты выбросил этого приятеля, – Богер погладил кота, – в окно, ты думаешь, он пропал бы? Черта с два. Это не собака, которая по своей натуре раб, и раб, мало приспособленный к жизни. Оставь в глухом лесу кота и собаку. Собаку быстро сожрут волки или медведи, а кот обживется, найдет пищу, одичает. Я сам как кот. Я тоже не пропаду в лесу, там, где другого сожрут.

– Да ты философ, – улыбнулся Каунитц.

– Я диверсант, – улыбнулся в ответ Богер. – Если я когда-нибудь стану командовать полком или просто отрядом, я назову его «Ди шварце катцен» – «Черные кошки». Я даже эмблему придумал. Она у меня вот тут, – он постучал согнутым мизинцем по виску. – Кстати, сегодня купил у старика занятную цацку – смотрите…

Он с еле слышным стуком поставил на стол фигурку кошки, искусно вырезанную из черного ноздреватого камня. Зверек словно бы настороженно замер, приподняв лапу и изогнув спину.

Кот, лежавший на коленях у Богера, отреагировал на появление искусственной кошки странновато. Он вскочил и спрятался за Макса. Потом с округлившимися глазами высунул из-за его ноги свою мордочку. Подошел к фигурке ближе и осторожно тронул ее мягкой лапкой. И только убедившись в ее безопасности, вернулся в свое исходное положение.

– Безделушка, – оценил Каунитц.

– Красиво, – сказал Фрисснер. – Зачем она тебе?

– Старикан сказал, что пригодится. Талисман. Буду таскать в кармане, мало ли что.. Всякое бывает. Он чего-то тараторил по-своему, я не понял толком… Но ребята рассказывали, такая штука иногда спасает.

– Ага. Спасает не такая штука, а хорошая артподготовка или появление парней Толстого Германа, – хмыкнул Каунитц.

– Ну вот и жди их, а я купил себе вот эту кошечку. – Макс полюбовался на фигурку и спрятал ее в карман. – А что там поделывает наш профессор?

– Полагаю, спит, – сказал Фрисснер. – Хотя… Пойду навещу его.

Он обулся и направился к Замке, которому выделили маленькую комнатку напротив. Дверь была не заперта, ученый сидел за столом и что-то читал при свече, набросив куртку на плечи.

– Извините, – сказал Фрисснер, когда тот оглянулся на скрип половиц.

– Ничего страшного… Который час, господин капитан?

– Около двенадцати.

– Пора спать… Мы ведь завтра выезжаем?

– Наверное. Полковник Боленберг завтра в девять ждет меня, надеюсь, все уже будет готово. Кстати, я хотел бы взять вас с собой. Оцените технику…

– А что он нам предлагает?

– Итальянские машины. Такие тупорылые грузовики и легковушку, о которой сказал, что ее делали специально для Африки…

– Ну и берите. Господин капитан, я не механик, разбираюсь в этом очень слабо… Но мы с отцом использовали именно такие. Если я вам понадоблюсь утром, будите меня безжалостно. А сейчас я, с вашего разрешения, посплю…