Зеркало грядущего - [67]

Посланник встал и сдержанно поклонился Винсенту и Дельригу, который был чуть бледнее обычного и двигался немного неуверенно.

Это не укрылось от хозяина Амилии, и он недовольно буркнул:

– Что-то ты неважно выглядеть, сын мой, видно, вы, как всегда, допоздна предавались веселью за чаркой вина в какой-нибудь веселой компании деревенских молодиц!

Дельриг чуть покраснел.

– Ах, нет, отец… Видно, солнце напекло мне голову, – пробормотал он. – Да еще я свалился с лошади, когда мчался сюда, боясь опоздать к трапезе.

Он подошел к столу и сел, стараясь не потревожить раненую руку. Как и обещал немедиец, к обеду рана совсем успокоилась, и Дельриг мог без труда скрывать больную руку от пытливого взора отца – его просторная рубаха с широкими рукавами хорошо маскировала повязку на предплечье. Винсент криво улыбнулся в ответ на реплику амилийского владыки и примостился неподалеку от брата.

– Надо же – свалился с лошади, – скривился Тиберий. – Да знаешь ли ты, пащенок, что в твои годы я уже командовал децимой меченосцев, обороняя форт Венариум от диких киммерийцев! Тогда еще аквилонская держава не обросла жирком и…

– Отец, наш гость может заскучать, – вмешалась в разговор Релата, украдкой бросив взгляд на осанистую фигуру немедийца. – Твои воспоминания мало занимают барона. – Чувствовалось, что она сама не ожидала от себя подобной смелости, коей она была обязана присутствию гостя.

Амальрик подумал, что детям Тиберия приходится по много раз на день выслушивать подобные нравоучения, и они рады любому поводу, лишь бы отвлечь старика от воспоминаний о днях былой славы, поэтому нарочито неспешно отрезал себе мяса, и, дождавшись того момента, когда обида старого воина вызрела настолько, что тот был уже готов резко осадить непокорную дочь, осмелившуюся, по его мнению, дерзить своему отцу, мягко возразил:

– Моя госпожа неправа. Нам, молодым, всегда полезно послушать наставления старших, умудренных опытом, чьи седины красноречивее всех слов говорят о том, что мудрость эта досталась им непросто, не в дар от богов, а заработана тяжелым трудом и выстрадана долгими годами.

Тиберий метнул гневный взгляд на дочь, но, чувствуется, слова Амальрика пришлись ему по душе, и он довольно крякнул и налил себе вина.

– Молодежь не понимает нас, стариков, – вздохнул он и залпом осушил фиал – Им кажется, что они знают жизнь не хуже, а наш опыт для них никчемен. Им мнится, что мы горазды на слова, а они-то – на дела. А как доходит до этих самых дел, так забывают подтянуть подпругу и падают с лошади, словно перепившиеся крестьяне. Эх-х. Слава Митре, барон, что не вся молодежь такая, есть и другие, вроде вас, или вашего приятеля, – он кивнул в сторону мгновенно насторожившегося Ораста, – которые не брезгуют учением, предпочитают мудрый разговор шумной попойке, а кропотливый труд – валянию с девками на сеновале.

Амальрик неторопливо ел, кивая в такт речей старика.

– Вы все верно сказали о труде! – не унимался тот. – Все время убеждаю своих бездельников, – он кивнул на ухмыляющихся сыновей, – трудитесь, и обретете радость и счастье, а они не слушают старика! Ничего не желают делать. Что за поколение выросло, Митра меня прости, какое-то ненастоящее. Эх, смотришь на вас и жалеешь, что вы немедийцы, видно, этой стране повезло больше, раз там такая молодежь… А вот в Аквилонии я что-то не припомню таких как вы. У наших все больше ветер в голове! Думают только о женихах, – он строго посмотрел на Релату, зардевшуюся от смущения, – или о том, как бы промотать за игрой в кости то, что пращуры их нажили тяжким трудом.

Амальрик усмехнулся про себя. Он любил вот так, походя, сеять смуту в некогда тесном кругу, в нужный момент дергая за нужную ниточку. Человек откровенен только тогда, когда он раздосадован или взбешен, а посему стоит неустанно мелкими шпильками засевать ниву благоразумия, отделяя мужей от жен, отцов от сыновей, и непременно оставаясь при этом лучшим другом той и иной стороны. Порой из этой невинной забавы может выйти нечто стоящее, как, скажем, с принцем Нумедидесом…

И он, решив, что не следует умножать досаду без нужды, легко перевел беседу на другие темы, заговорив, к вящему удовольствию хозяина, о ценах на зерно, о преимуществах хайборийских скакунов над гирканскими, о сукновальной глине и взимании недоимок, показав свою достаточную осведомленность во всех этих вопросах. Наконец Релата дождалась паузы и, краснея и запинаясь, напомнила гостю, что все с нетерпением ждут его рассказа о ночной стычке с бандитами. Чувствовалось, что юной девушке, скучающей в амилийской глуши, хочется послушать о чьих-нибудь подвигах.

Поедая жаркое из лани и потягивая отличное амилийское вино, равное которому делали, пожалуй, лишь в его родной Торе, Амальрик едва успевал удовлетворять любопытство хозяйской дочки, которая аж раскраснелась от его рассказа. Ему пришлось от начала до конца пересказать свою встречу с разбойниками, выслушать сочувственные ахи и охи по этому поводу… Слава Митре, что никто и не подумал поинтересоваться, а что, собственно, делал таинственный гость в их краях среди ночи – казалось, хлебосольные хозяева попросту были благодарны счастливой руке Солнцеликого, что привела в их дом друга.