Зеркало грядущего - [40]

Мальчику очень хотелось пострелять, но он нахмурился, поджал губы и отрицательно покачал головой, – еще не хватало! Столько пережить из-за этого талисмана, чтобы теперь отдать этому выскочке, – ничего не выйдет. Пусть у него нет таких красивых кожаных лат, как у брата, зато есть кое-что получше. Недаром Нуми завидует оберегу. Завидует, завидует, только показать не хочет…

Уже смеркалось, когда они вышли на лесную поляну, неподалеку от Пайсонии. Свет в деревенских домиках был погашен, кругом царила тишина, лишь порой из овчарни Доносилось блеяние барашков, да мельничное колесо шлепало лопастями по воде. Чувствовалось, что крестьяне сидят сами не свои от испуга, замкнув ненадежные засовы и вздрагивая от каждого шороха, в котором им чудится осторожная поступь свирепого оборотня.

Мальчики остановились и положили свой охотничий скарб на траву. Становилось прохладно. Валерий поежился – охота, представлявшаяся простой и удачливой в теплых дворцовых покоях, теперь уже таковой не казалась. Мальчик задумался, а как собственно им удастся выманить волколака из чащи, и, словно в ответ на одолевавшие его сомнения, услышал под ухом горячий шепот Нумедидеса:

«Послушай, Валь. Надо сидеть здесь. Оборотень увидит нас и не захочет идти в деревню. Зачем ему туда идти, когда вот мы тут, сами просимся ему на ужин. Давай так, ты останешься на поляне и будешь приманивать волколака. Будь настороже, в случае чего, постарайся ударить его рогатиной. У тебя амулет – он не сможет укусить тебя. А я спрячусь в засаде, за деревом и буду стрелять, как только он появится. Не бойся, я метко стреляю и сразу уложу нежить наповал».

С этими словами принц деловито наложил стрелу на тетиву и скрылся в сумерках. Валерий остался один, и ему вдруг стало страшно, он почувствовал, как соленый ком слез подступает к горлу, но сжал зубы и запретил себе распускать нюни. Прошло немного времени, и мальчик начал успокаиваться. Вокруг было по-прежнему тихо, лишь комары зудели над головой, и вроде бы ничего не предвещало появление свирепой нечисти.

Должно быть, он задремал, потому что подскочил от дикого визга кузена.

На поляну неспешно выходил вервольф. Жалобно тренькнула стрела и исчезла в густом кустарнике.

Оборотень показался огромным онемевшему от ужаса Валерию. Жесткая шерсть, стоявшая дыбом на холке, серебрилась в зыбком лунном свете, сильные мохнатые лапы неслышно ступали по молодой майской траве, желтые глаза с жуткими точками зрачков не мигая смотрели вперед. Позже, когда мальчик пытался припомнить подробности этого кошмарного вечера, то он признавался себе, что заметил только острые, в три ряда зубы и темную влажную пасть, из которой разило мертвечиной. Вервульф молча, точно демон возмездия, приближался к сжавшемуся в комок ребенку.

Свистнула вторая стрела, глухо стукнула в бок зверю и отскочила, не причинив вреда, – казалось, он обратил на нее не больше внимания, чем на укус мошки.

Валерий явственно ощутил приближение смерти. Сейчас беспощадные челюсти сомкнутся на его тонкой шее, раздастся хруст и наступит наконец блаженная тьма, которая укроет его от наступающего клыкастого ужаса. Желтые глаза неумолимо приближались. Он почувствовал, как дурманящий аромат весенней травы, зацветающих деревьев и речной сырости перебивает тяжелый смрад шерсти и чего-то, напоминающего скотобойню. Мальчик догадался, что это запах крови.

Вжи-и-ик. И третья стрела ушла в кусты. Кузен Нуми и не думал отвлекать зверя на себя, а лишь неумело стрелял из своего игрушечного лука, стараясь не высовываться из укрытия.

Валерий понял, что помощи от брата ждать не приходится, и если он не хочет быть разорванным в клочья, то ему лучше всего не двигаться. Мальчик припомнил, что слышал от охотников – вроде бы дикие звери не нападают на неподвижные предметы. Кто знает, может, ему повезет, и страшный оборотень пройдет мимо. Хищник остановился и принюхался. Окаменевший от ужаса принц забыл про рогатину, которая лежала у его ног, забыл даже про свой жайбарский нож, хотя крепко сжимал ладошками неудобную деревянную рукоять. «Митра, всемогущий, – молился он про себя, – отврати от меня чудовище. Клянусь, я всегда буду слушать матушку, не стану огорчать отца и принесу тебе в жертву самые красивые разноцветные камешки, которые набрал у речки. Я положу на место Оберег и никогда не буду брать без спроса чужие вещи…» Зверь облизнулся и сел.

«У тебя амулет, – вспомнил он слова кузена, – оборотень не тронет тебя». Это придало ему сил, но радость тут же сменилась отчаянием, он припомнил, что слышал от отца: таинственный оберег защищал от металла, а не от зубов хищника. «Митра Благословенный, помоги мне, сделай так, чтобы я оказался далеко-далеко отсюда, в своей теплой постели. Сделай так, чтобы все это было понарошку. Чтобы я спал и видел сон. Митра, Бог Солнечной Справедливости, унеси меня отсюда, Митра Огненноликий…»

Нумедидес больше не стрелял: то ли кончились игрушечные стрелы, то ли просто боялся привлечь к себе внимание хищника. Может быть, его уже и нет там вовсе, и сейчас он несется во всю прыть к замку, чтобы укрыться за его толстыми стенами от лесного ужаса…