Зеркало Деметры - [37]

Борислав содрогнулся.

– Я доложу людям, которые меня послали. А дальше – не знаю. Информация о контакте начала распространяться как раз перед моим отбытием, и я просто не знаю, до чего там дошло. Мне самому интересно. Но Всемирный совет, безусловно, будет это обсуждать… Если уже не начал.

Миттермайер с деловым видом кивнул.

– Понимаю. Нам тут тоже предстоит решить множество внутренних проблем. Ну что ж, сообщайте о новостях. Надеюсь, все будет в порядке.

Распрощавшись с дворецким, Борислав пошел к автомобилю. Все, думал он. Я достиг, чего хотел. Но тогда откуда это чувство незавершенности? Мы друг друга поняли или нет? У меня получилось или нет?.. Дорожка, выложенная камнем, была плотно обсажена цветами; венчики светились, а в глубине кустов уже таился мрак. Цветы покачивались: огненные канны, сизые водосборы, белые лилии, скромные флоксы, пышные хризантемы… Борислав шел сквозь надвигающийся вечер, сквозь косые лучи феззанского солнца, и думал: все хорошо. Да и разве может быть иначе?.. Он кивнул шоферу, почтительно распахнувшему дверь машины, и расположился в кресле. Теперь надо было ехать в космопорт.

1 июля 97 года Ничего, кроме ветра

Остров Принс-Эдуард напоминал ухоженное поместье. Рощи красного дуба уютно шумели, отступая там, где шла дорога. Белая парусообразная крыша здания Всемирного совета едва виднелась из-за крон. А дальше вниз тянулись луга в фиолетовых свечах дикого люпина. Ветер дул с Атлантики.

– Во сколько они начнут? – спросил Борислав.

Джеймс Стюарт взглянул на часы.

– Уже, – сообщил он. – Боги олимпийские, да не волнуйся ты так… Мне сразу сбросят информацию на браслет, если что. Посидим пока, подождем. Тебе даже отдохнуть толком ведь не дали, – он указал на скамью.

Борислав уселся, закинув ногу на ногу. Джеймс пристроился рядом.

– Ты больше не видел того парня? Ну, из контрразведки?

Борислав потянулся.

– Не видел. Но я знаю, что до Брентано он добрался. Что уж они там решат – пока представления не имею. Еще одна тема, в которой разбираться и разбираться.

– А просто приказать им не работать против нас высшее руководство не может?

Борислав усмехнулся.

– Может, разумеется. Проблема в том, что такой приказ, скорее всего, не будет выполнен. Его и у нас-то запросто могли бы не выполнить, тебе ли не знать… Традиции Рейха – совсем другие, но тоже непростые. У них – феодалы. Аристократы. Живые, настоящие. У них, если на то пошло, последняя гражданская война не так уж и давно была. Таких людей, как Брентано, не очень-то заставишь делать то, чего они не хотят. Разве что террором… но на террор нынешнее правительство не пойдет точно. Будут балансы, согласования. Уговоры – там, где они могут помочь. Политика. Если подумать, у нас тоже все это есть.

Джеймс посмотрел на Борислава искоса.

– Профессиональная деформация, – констатировал он. – Прямо-таки налицо. По крайней мере, психологи в центре тебе скажут именно это. А ведь ты всего десять дней там провел.

– Я сам об этом думаю, – признался Борислав. – Когда я работал на Гиганде, я прекрасно понимал, что это роль. Игра. Маскарадный костюм, который я сниму и повешу в шкаф. Вернусь на Землю, и ничего от Гиганды во мне не останется… Так вот, в Рейхе у меня такого чувства не было.

– А какое было? – с интересом спросил Джеймс.

– Я чувствовал себя странновато – но на месте. В целом как среди своих. Мне и играть-то почти не приходилось.

– Идеальные показания для контактера, – заметил Джеймс вполголоса.

– Да… – Борислав вдруг охрип. – Дело в том, что такого контакта у нас еще не бывало.

Джеймс развернулся к собеседнику.

– Понимаю тебя, – сказал он. – Даже все зная, трудно сразу воспринять ситуацию как принципиально новую… И даже не воспринять, а – пережить. Наверное. Это очень непривычно. «И в то же время – кто бы мог подумать? – недаром говорят, что душа не всегда соответствует телу, – этого колосса мог привести в трепет отважный ребенок, не дрогнувший перед ним, а в тех случаях, когда его козни с адом и хитростями не получались, он бледнел и дрожал, поскольку сама мысль о честной борьбе на равных способна была заставить его бежать на край света». Знаешь, откуда цитата?

– Знаю, – сказал Борислав. – Маркиз де Сад, «Сто двадцать дней Содома». О чудовищном герцоге де Бланжи. Значит, в положении герцога сейчас мы? А ведь Рейх нам не противник…

– Но может им стать, – сказал Джеймс совсем тихо. – Во всей нашей контактерской, а тем более прогрессорской работе мы еще никогда не имели дела с равными. И я не берусь предсказать, к чему приведет массовое осознание этого факта.

– Совет – это еще не масса…

– Совет – это еще не масса, – согласился Джеймс. – И то слава богу, я бы сказал. Но, во-первых, Совет достаточно велик. А во-вторых, он как минимум на две трети состоит из людей, работа которых связана с Землей и только с Землей. Раньше они могли воспринимать наши дела как происходящие в условном «где-то». В далекой Галактике. А теперь… Ты ведь помнишь, что это вообще первый случай, когда вопрос о контакте выносится на обсуждение целого Всемирного совета? До сих пор КОМКОН справлялся сам. Но сейчас он не смог взять на себя такую ответственность.