Зеркало - [46]

Мало по малу, собравшиеся начали разбредаться. Скоро на кладбище стало совсем пусто. Ольга Михайловна заботливой материнской рукой поправила ленты, привязанные к могиле в знак памяти и скоби, и, устало горбя спину, побрела домой.

Не знаю, что со мной стряслось, но я захотела побыть тут еще немного. Стоя около свежей могилы, устланной еще не завядшими цветами, я вспоминала Сэта. Мы были знакомы с детства, и я привыкла воспринимать его как данность, как нечто само собой разумеющееся. Но я ни сколько не покривила душой, сказав, что мы вовсе и не были друзьями. Мне должно было быть все равно, есть ли этом свете голубоглазый замкнутый в себе парень, постоянно несущий бред про всякую нечисть, или нет его. Но сейчас мне почему-то стало грустно.

Кто-то стал около меня и точно так же начал молча смотреть на холмик, спрятавший под собой тело некогда жившего человека. Мне даже не пришлось поднять глаза, чтобы понять, кто это.

— Что за манера вечно подкрадываться сзади?

— Прости. Не хотел тебя напугать. — без капли сожаления или раскаянья в голосе ответил Федя.

Наверное, не стоило начинать разговор снова. Я еще не отошла от того состояния, в которое меня ввели его бредовые россказни три дня назад, но какая-то бесконтрольная часть моего сознания тянулась к этому полоумному.

— Знаешь, ты плохо на меня воздействуешь. Я стала какая-то сентиментальная.

— Ты не поймешь, но мне приятно это слышать. — ответил он.

Я посмотрела на него, словно его лицо могло бы помочь мне лучше понять смысл этих слов. Федя стоял, заложив руки за спину и не отрывая взгляда от места, где был похоронен Сэт. Я только сейчас обратила внимание, какие у него мудрые глаза. На вид парню было не больше двадцати пяти, ну максимум — тридцати. А глазам все пятьдесят.

— Ты знал его? — тихо спросила я.

— Да, знал. И сейчас знаю. — сразу же ответил Федя. — Неплохой парень. Своеобразный, но совсем даже не плохой.

— А-а! — внезапно осенило меня. — Вы, наверно, вместе этим вашим оккультным бредом занимались!

— «Оккультным бредом». - покрутил на языке это слово парень, иронично улыбаясь. — Ну, называй так, если тебе угодно.

— Я тебя смешу? — немного раздраженно спросила я, глядя в упор на этого наглеца.

— Не совсем ты. — поспешил оправдаться парень. — Точнее будет сказать, что мня зачастую удивляет твой мир. Какой-то театр абсурда! Белые похороны. Радость, что человек умер, потому что он ушел в свет. Люди не плачут и не могут ходить шагом, быстрее прогулочного. Откуда только это взялось? Лето круглый год, отсутствие дождей и мух я еще могу объяснить. Но что у тебя тут за верования какие-то странные? Просто одна сплошная иллюстрация к сборнику сказок!

— Не надо начинать по новой, ладно? — устало взмолилась я, закатив глаза. — Мне и тех твоих припадков выше крыши хватило.

Я не знала, можно ли с ним говорить откровенно. Хотя Федя не был похож на людей, которые растрезвонивают секреты со скоростью ведущих мировых информагентств, какой-то страх мешал мне расспросить у него о том, что меня очень волновало. Не хотелось, чтобы люди подумали, что у меня какие-то отклонения. Но все же я решилась.

— После того разговора… Ну, в кафе, помнишь? Три дня назад. — я поймала себя на том, что для большей наглядности размахиваю руками во все стороны, и сложила непослушные конечности на груди. — В общем, после того разговора со мной случилось кое-что необъяснимое.

Я пристально глядела на парня, широко распахнув глаза, словно желая, чтобы он сам все понял. Но Федя лишь недоуменно свел брови.

— Что? Ты на минуту забыла о шмотках и прическе? — ядовито поинтересовался он.

— Ты не понял меня! — раздосадовано воскликнула я, сердито топнув ногой. Но поняв, что силой тут ничего не добьешься, смущенно опустила глаза, тихо сказав. — Я плакала.

Неожиданно Федя просиял в ослепительной улыбке. Он просто засветился от счастья, как будто я только что сообщила парню, что он завоевал золотую медаль на Олимпиаде.

— Это же хорошо! — восхитился он. — Значит, не все так безнадежно, как я думал!

— Выходит, это ты на меня так воздействуешь, да? — я скорее прокомментировала, чем спросила. — Только зачем это тебе? Гипноз? Как тебе это удается? Что ты делаешь?

— Я бужу тебя, Аль. — проникновенным тихим голосом ответил он.

— Посмотри на меня! Разве я сплю?

— Ты когда-нибудь болела? — вместо ответа спросил он. — Или, может быть, испытывала боль? Знаю, что нет. Потому что это сон. Во сне мы не можем чувствовать это. Мы не можем умереть. Ты не можешь. Потому что это твой мир, он не существует без тебя. И чем дольше ты поддаешься, тем сильнее он тебя поглощает.

Я махнула на него рукой, поняв, что с этим психом бесполезно разговаривать, и, не прощаясь, направилась к выходу. Приду домой, расслаблюсь. Наверняка мама приготовила что-нибудь вкусненькое. К тому же Весея обещала зайти, все не одной сидеть. Сессия закончилась, и теперь можно с чистой совестью отдыхать.

— Аль! — окликнул меня Федя. Я сначала хотела повыпендриваться и притвориться столетней бабулькой, которая ничего не видит и не слышит, но природное любопытство меня как всегда подвело, и я обернулась. — Ты к Деяну сегодня идешь?