Зеркало богов - [42]

— Значит, у тебя есть две зацепки. Здесь тебе Джин не поможет. Он привык идти по приметам, которые даёт информационное поле. Я — работал в детективном агентстве одной планеты, на стажировке. Кое-что соображаю. Итак, ты никогда профессионально не дрался, но вырубил Джина. Никогда не работал с холодным оружием, но весьма профессионально уколол меня в нужную точку. Иди от этих зацепок. Если в твоём поле искусственно заданная информация, попробуй расширить брешь, которая возникла. До обеда в кают-компании никого не будет. А это самое большое, просторное помещение на яхте. Пошли. Закроемся, я дам тебе оружие. Попробуем расшевелить твою память хотя на уровне мышечных рефлексов тела.

И мы пошли, оставив сладко спящего кошака в ящике панели..

В кают-компании мы плотно закрыли дверь и отодвинули обеденный стол подальше к стене. Затем Люциус вручил мне один из своих мечей. Пока я нерешительно примеривался к оружию, сокрушённо вспоминая, что с час назад я уже пробовал помахать им — и бесполезно, драко внимательно рассматривал свой меч. Он так недовольно двигал бровями, что, искоса поглядывая на него, я сообразил, что он нашёл какой-то недостаток в оружии. Зная, что обычно Люциус трепетно относится к оружию, я терялся в догадках, что именно он там разглядел... Отвлекал меня, как выяснилось.

Люциус бросился на меня так внезапно, так решительно замахнулся, сжав обеими руками длинную рукоять своего меча, что я отшатнулся. Меч свистнул мимо моего носа.

Новый свист, предупреждающий о новом замахе.

Неуклюже держа выделенный мне Люциусом меч, я испуганно отступал. Не слишком ли драко увлёкся, наступая на меня? На меня, нетренированного! Я ведь только сказал, что подозреваю... Но ведь я... Ох!

Меч противника жёстко прошуршал — я дёрнулся назад. Холодный воздух обдал моё левое ухо — и я с ужасом увидел, как на рукав моего джемпера падают срезанные волосы. Мои!..

Меч драко обрушился уже справа — и столешница нашего общего обеденного стола с треском раскололась от страшного удара. Драко не удержал с силой обрушенного меча.

Я же исчез из-под удара, очутившись почти впритык к Люциусу — тенью скользнув под его падающим в нацеленном ударе клинком.

Как же медленно он поворачивается ко мне! А ведь всего пол-оборота... Мои руки, обхватившие рукоять меча, взметнулись вверх... Как же он медленно поднимает меч для замаха... Изумлённо распахнутые глаза... Обруч впился в мои виски.

Удар — плашмя по голове. Драко рухнул. Точнее — начал падать. Слишком близко ко мне. Слишком опасно. Слишком хороший боец. Так оставлять нельзя. Я мгновенно развернулся, одновременно прицелившись ударить ногой так, что безвольное тело противника отлетело к стене.

Подхватил выпавший из разжавшихся пальцев меч. Отличное оружие. И по руке. Прекрасно. Осталось добить лежащего противника. Я повернулся. Замах обоими мечами.

От двери короткий визг, резанувший меня на высокой точке замаха. Мгновенно развернулся. Этот — без сознания. Подождёт своей очереди... Оба меча, взятые было как ножи, вновь клинками уставились в сторону двери.

— Андрей, что ты делаешь?!

Эта белобрысая красотка вопит так панибратски, будто мы с ней близко знакомы и она имеет право орать на меня. Ну да, есть что-то в ней знакомое... Блондинки, вообще-то, не в моём вкусе... Но никто не вправе вопить на меня. Даже знакомые. Безнаказанно... А что за тень замаячила за её спиной?.. Негромкий голос:

— Диана, отойди!

Полуголый мужчина с двумя длинными мечами. Буквально дышит мощью. Таких мечей я ещё не видел. Тем интересней будет добыча. Ишь, встал, будто весь мир у его ног. Это у моих ног будет всё и все. И этот корабль, который мне так нравится!.. Обруч мягко сжал виски — аж дыхание перехватило от боли... От этой боли только одно спасение — убивать... Эта боль как хлыст, подстёгивающий к тому, что я умею делать и люблю делать больше всего на свете.

Короткие мечи моего недавнего противника против длинных клинков нового бойца. Казалось бы — нет даже шанса на то, чтобы уцелеть в бою против такого оружия. Я высокомерно вскинул подбородок. Это мы ещё посмотрим!

И кинулся на противника. Моей главной особенностью в таком бою будет маневренность. Противник даже не подозревает, с каким бойцом столкнула его судьба... Я легко и стремительно прошёл сквозь его замах и замахнулся сам, чтобы вырубить его обоими моими мечами — и не ранить, а уничтожить!

Я только поднял голову взглянуть в глаза, как делал всегда — без всяких суеверий, что нельзя смотреть в глаза умирающего — в глаза человека, которого убиваешь. Я — смотрел и буду смотреть всегда!

И напоролся на удар глазами.

Карие глаза ответно заглянули мне в душу — и, вспыхнув, ударили до самого нутра. Будто длинной горячей иглой. А может, не иглой — длинной горячей болью. Адской. Жарко прошивающей, разрывающей все внутренности. Я зашатался. Обруч, сжимающий виски, от этого взгляда ещё больше нагрелся, даже раскалился — и вонзил в голову ещё и свои раскалённые иглы вслед за взглядом необычного противника. Я шатался на подламывающихся, слабеющих ногах и боролся с двумя противниками — с полуголым бойцом, который почему-то постепенно исчезал в болезненно плывущем мареве перед моими глазами, и с собственным обручем, который всё втискивался в мою голову, уже чувствительно ломая кости черепа... Но не падал. Они не увидят, что я падаю! Такие, как я, не падают!..