Зеркала прошедшего времени - [75]
Все ты врешь, бессовестная сволочь… Не желаю больше слушать твой пошлый вздор…
– Вы закончили, барон? – ледяным тоном осведомился Александр, скрестив на груди руки и не сводя с посланника бешеных от ярости глаз. – Не ваше собачье дело оценивать поступки моей жены, а демагогические рассуждения о логике оставьте для ваших дипломатических раутов!
– Нет, я еще не закончил. – Разговор с поэтом на темной лестнице был унизителен и бесполезен, но он все еще надеялся, что последний козырь, который он сейчас выложит, будет решающим. – Мой сын собирается сделать предложение вашей свояченице мадемуазель Катрин Гончаровой.
– …Что?..
Пушкин не поверил своим ушам и в изумлении уставился на барона, приоткрыв рот от изумления.
Какой трус! От страха перед дуэлью в штаны наложил и готов на все, белобрысый щенок – а еще гвардеец!
– Ах… какая прелесть! – язвительно протянул Александр. – Это таким постыдным способом он собирается избежать дуэли – спрятавшись за бабью юбку? Да как вы смеете лгать мне – я устал слушать ваши бредни, барон! А вы-то сами – разве не вы сводничали, подобно развратной старухе, подкарауливая по углам мою супругу и нашептывая ей о любви вашего мерзкого бастарда, уговаривая ее бросить меня и детей и уехать с ним! «Ах, Наташа, пожалейте бедного Жоржа, – он умрет от любви к вам!» – издевательски протянул Пушкин.
– Нет. Я никогда не говорил ей такого, – смутился Геккерн, понимая, что ему уже не оправдаться – невидимая сеть лжи, ловко сплетенная Натальей и Бенкендорфом, оплела их всех и душила теперь, подобно петле на шее приговоренного к виселице. – Я понимаю, что вы всецело доверяете жене вашей, господин Пушкин, но – умоляю – пусть она тогда сама, прямо глядя мне в глаза, повторит дословно все, что я говорил ей!
Голос Луи сорвался на крик, эхом прокатившись по гулкому лестничному пролету, и в нем прозвучали беспомощное отчаяние и неприкрытая, совсем не дипломатическая боль.
Пушкин насторожился, потому что всю жизнь интуитивно умел отличать правду от лжи – по интонации, взгляду, жесту. Воспоминания об истерике, которую закатила вечером Таша, смутно беспокоили его своей дешевой театральностью, но он не хотел даже думать об этом.
Боялся.
Что там сказал этот Геккерн – кто-то заставляет нас плясать, как петрушек на ярмарке? И Таша знает об этом? А действительно – почему, с какой стати она, оскорбленная и раздавленная наглыми домогательствами Дантеса, спокойно поехала в гости к Мари, а не домой? А Жуковский, стало быть, уже успел побывать у Геккерна и все ему рассказать! Ах, каналья…
– Еще чего не придумаете, барон? Чтобы моя жена отчитывалась перед вами? Да кто вы такой, чтобы просить об этом меня? И как вы думаете, кому я поверю – вам или ей?
Геккерн сделал шаг назад, поскользнулся и едва удержался на ногах.
– Осторожно! – безотчетно выкрикнул Пушкин, не понимая, почему он не хочет уже, чтобы барон на его глазах упал с лестницы.
Геккерн внезапно повернулся к стене и, закрыв глаза, уткнулся в нее лицом, ухватившись рукой за шершавую холодную поверхность, как за последнюю соломинку. Дипломатическая выдержка изменила ему, и он готов был разрыдаться от отчаяния и безнадежности, понимая, что выхода нет.
– Он у меня единственный, кто мне дорог, Александр, – глотая слезы, тихо произнес Луи. – У меня больше никого нет… Только Жорж. И поймите же – кто-то из вас все равно погибнет в этом поединке… Если умрете вы – Россия лишится величайшего поэта… Если умрет Жорж, – голос Луи сорвался и предательски задрожал, – ничего особенно не произойдет… Ну, я сразу же умру… Ну и ладно – черт со мной… А вам – будет ли вам легче от того, что вы убили мальчишку, даже не будучи уверенным в его вине? Натали вам никогда не скажет правды – что ж… ее, наверное, тоже можно понять. Одно могу сказать вам – Жорж здесь ни при чем… И если он умрет…
Барон закрыл лицо руками и сел на лестницу, спиной к Александру.
– Чего вы хотите от меня, барон? Вы сказали, что ваш сын собирается жениться на Катрин? Вот пусть и женится. Но учтите – даже тогда я не буду верить ни одному вашему слову!..
Пушкин, развернувшись на каблуках, взбежал вверх по лестнице и громко хлопнул дверью. Сидя на лестнице дома на Мойке с мокрыми от слез глазами и дрожащими руками, оскорбленный и униженный, Геккерн осознавал только одно – его Жорж может жить дальше.
Пока еще может…
Пусть лучше женится на Катрин…
Потому что выхода нет…
Ночь рваными серыми клочьями висела над Петербургом, непрерывно заметая белым, густым и влажным снегом прямые, как стрела, улицы и проспекты города, освещенные бледным светом то и дело скрывающейся в облаках луны. Черное литое кружево оград и мостов стало заметнее, поменявшись цветом и местами с привычным понятием тени – тень стала белой; а черное упругое естество литья, не имея других оттенков, кроме свинцово-зимнего, грифельного, угольного, сливалось с ночью, как ледяная бушующая Нева – со своим тесным гранитным корсетом.
Кровавый 1382 год. После победы на Куликовом поле не прошло и двух лет, а судьба Руси вновь висит на волоске. Вероломное нападение нового хана Золотой Орды Тохтамыша застало Дмитрия Донского врасплох — в отсутствие великого князя Москва захвачена и разорена татарами, степняки-«людоловы» зверствуют на Русской Земле, жгут, грабят, угоняют в неволю… Кажется, что возвращаются окаянные времена Батыева нашествия, что ордынская удавка навсегда затягивается на русском горле, что ненавистное Иго пребудет вечно… Но нет — Русь уже не та, что прежде, и герои Куликова поля не станут покорно подставлять глотку под нож.
Новый роман петербургского прозаика Владимира Корнева, знакомого читателю по мистическому триллеру «Модерн». Действие разворачивается накануне Первой мировой войны. Главные герои — знаменитая балерина и начинающий художник — проходят через ряд ужасных, роковых испытаний в своем противостоянии силам мирового зла.В водовороте страстей и полуфантастических событий накануне Первой мировой войны и кровавой российской смуты переплетаются судьбы прима-балерины Российского Императорского балета и начинающего художника.
Роман Эфраима Бауха — редчайшая в мировой литературе попытка художественного воплощения образа самого великого из Пророков Израиля — Моисея (Моше).Писатель-философ, в совершенстве владеющий ивритом, знаток и исследователь Книг, равно Священных для всех мировых религий, рисует живой образ человека, по воле Всевышнего взявший на себя великую миссию. Человека, единственного из смертных напрямую соприкасавшегося с Богом.Роман, необычайно популярный на всем русскоязычном пространстве, теперь выходит в цифровом формате.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительно — но факт! Среди произведений классика детективного жанра сэра Артура Конан-Дойля есть книга, посвященная истории Франции времен правления Наполеона.В России «Тень Бонапарта» не выходила несколько десятилетий, поскольку подверглась резкой критике советских властей и попала в тайный список книг, запрещенных к печати. Вероятнее всего, недовольство вызвала тема — эмиграция французской аристократии.Теперь вы можете сполна насладиться лихо закрученными сюжетами, погрузиться в атмосферу наполеоновской Франции и получить удовольствие от встречи с любимым автором.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.