Зеркала. Книга 1. Маскарад - [4]

— О-очень по-венециански, — протянул карлик, концом трости отодвигая кинжал. — Какое трогательное и жалкое коварство!

Аретти промолчал. Если бы у него были силы! Он бы мигом вышвырнул этого типа из окна. Коппелиус, он просто… Просто жалкий карлик! Он смешон в своей нелепой птичьей маске. Чтобы разделаться с ним, достаточно одного пинка.

Но сейчас Аретти мог лишь цепляться за подлокотники.

— Кстати, у меня есть для вас подарок, — сказал Коппелиус. — Ручаюсь, вы никогда не видели ничего подобного.

Из складок плаща карлик вытащил продолговатый предмет, обернутый черным бархатом.

— Это… — мастер попытался встать, но мышцы словно налились свинцом. — Это…

— Да, — кивнул карлик. — Девственное зеркало с египетской амальгамой. Зеркало, которое не видело отражений.

Аретти сглотнул.

— Ты… — мастер крепко зажмурился. — Ты не заставишь меня в него смотреться!

На секунду ему показалось, что внизу громко скрипнула дверь. Лишь потом он сообразил, что это был смех Коппелиуса.

— Заставлю? — сказал карлик. — Зачем? Отражение существует независимо от того, смотришь ты в зеркало или нет.

Аретти зажмурился сильнее. Его на мякине не проведешь… Карлик может говорить, что угодно, но скорее Венеция уйдет под воду, чем мастер раскроет глаза.

— Вы, синьоры, так давно хранили эту тайну, — продолжал говорить Коппелиус, — что сами ее забыли…

— Египетская амальгама высасывает душу, — шепотом сказал Аретти.

— Нет, нет, — скрипнул Коппелиус. — Зеркало только помнит и хранит. А чтобы забрать душу, есть другие средства. Больно не будет: еще никто не жаловался.

— Что?!

Все случилось так быстро, что Аретти не понял, что же произошло. Но чувство было такое, словно мастера с головой окунули в холодные воды Лагуны. Очень неприятное чувство.

Аретти открыл глаза. Он по-прежнему сидел в своем кресле, в окружении свечей и зеркал. Карлик Коппелиус даже не смотрел в его сторону. Мастер глянул на свое отражение: тощий старик с бледным лицом и темными кругами под глазами. Выглядел он кошмарно; физиономия, как у камбалы на рыбном лотке. Аретти вытер со лба крупные капли пота.

Отражение в зеркале не шелохнулось.

Мастер замер, а затем медленно поднял над головой руку. Человек в зеркалах, человек с его лицом и его телом, не пошевелил и пальцем. На его губах застыла идиотская улыбочка.

— Ты… — мастер почувствовал, что задыхается. — Что ты сделал с моим отражением?!

— Отражением? — Коппелиус издал короткий смешок.

А затем с размаху ударил по зеркалу тростью. Комнату наполнил звон бьющегося стекла. Однако вместо осколков, посыпавшихся на пол, на месте зеркала открылась дыра, черная, как сама ночь.

Но по ту сторону зеркал осколки были. Аретти видел, как карлик ступает по ним, отходя от оставшейся на стене пустой рамы.

— Что… что ты сделал, diavolo?!

Птичья маска Коппелиуса повернулась к Аретти.

— Diavolo?! Вы мне льстите, синьор. Но и к людям я отношения почти не имею, тут вы правы.

Тени, которые Аретти раньше видел в зеркалах, сгустились вокруг мастера. С каждым мгновением они все больше походили на людей. На плечо опустилась рука, тяжелая, словно высеченная из камня. Аретти не хватило духу обернуться.

Взмахнув тростью, карлик разбил еще одно зеркало.

— Ну что же… — произнес он, глядя на мастера Аретти. — Освободилось еще одно место.

Бруно вернулся в мастерскую с рассветом. Слишком поздно, чтобы что-либо исправить.

Мальчишка остановился на пороге, оглядываясь по сторонам. Свечи давно погасли, на полу застыли лужи воска. Но главное — в доме оказались перебиты все зеркала; мелкие осколки сверкали, точно россыпь бриллиантов. Аретти сидел посреди этого разгрома, как король на руинах павшего замка.

— Синьор?

Аретти не ответил. На мгновение Бруно испугался, что мастер умер, но нет — с пугающей методичностью Аретти качал головой и стучал ладонями по подлокотникам кресла.

— Синьор? Вы в порядке? Эй!

Но сколько Бруно не звал, мастер так и не откликнулся. Даже когда мальчишка — неслыханное дело для подмастерья — ударил Аретти по щеке, с губ старика сорвалось лишь бессмысленное мычание. Мастер улыбался как деревенский дурачок и, судя по выражению лица, был абсолютно счастлив.

Часть первая Принцип домино

Сложно сказать, когда все пошло не так.

Поездка на Венецианский Карнавал планировалась еще за год. И хотя во всех анкетах, в графе «профессия» Томка Кошкина честно писала «раздолбай», к этому делу она подошла серьезно. То есть поваляла дурака каких-то десять месяцев, а не спохватилась за неделю до срока, и даже с первой попытки оформила нужные бумаги. Билеты на самолет, билеты на поезд, визы, страховки, подтверждение брони отеля — со всем этим Томка справилась блестяще. И теперь оставалось только дождаться того счастливого момента, когда она, Томка Кошкина, двадцати лет отроду, будет во всей своей красе стоять на мосту Риальто или пить кофе в легендарном кафе «Флориан» на площади Святого Марка, или… Да мало ли в Венеции других замечательных мест, особенно в дни Карнавала?

В счастливой эйфории от предстоящей поездки Томка перечитывала путеводители, сто раз перебрала коллекцию фотообъективов и до смерти надоела телефонными звонками приятелям по уличному театру «Мутабор». Надоела так, что даже влюбленный в нее жонглер и огнеглотатель Гарик Полоцкий, человек со стальными нервами и железной выдержкой, и тот стал отключать телефон.