Зенитные залпы - [37]

— Спасти пушку! — крикнул Гимранов и первым бросился к зенитке. Бойцы дружно схватили за станину и сильным рывком оттащили орудие от края крыши. Расчет занял свои места, и пушка продолжала вести огонь.

Но «юнкерсы» не унимались. Одни входили в пикирование, другие, сбросив бомбы, набирали высоту, чтобы снова пойти в атаку. На крышу цеха, где стояли батарейцы Гимранова, посыпались «зажигалки». Их тотчас же сбрасывали на землю, не давая воспламениться сухому дереву. Но кое-где крыша начала тлеть, загорелась лестница, которая вела вниз. Бойцы, используя воду, песок, все, что было под руками, самоотверженно боролись с огнем.

У расчетов кончились боеприпасы. А снаряды нужно доставить снизу. Между тем ход был завален. Но возле цеха оказался капитан Зиновей. Он всегда появлялся там, где было труднее, опаснее. Бойцы часто видели его на огневых, когда шел бой. Сейчас Зиновей немедленно разыскал такелажников, и те с помощью лебедки быстро подняли вверх ящики со снарядами, которых так ждали орудийные расчеты.

В воздухе стоял несмолкаемый грохот. Невдалеке от завода от бомб загорелись бензиновые баки. Дым огромными валами, надвигался на территорию завода. А тут и без того на огневых позициях зенитчиков было полно дыма. На крышах то гасли, то вновь появлялись огненные языки. Бойцы выбивались из сил, но не позволяли распространяться пожарам. С крыш цехов не прекращалась пальба зениток.

Первое орудие батареи, стоявшее на крыше ремесленного училища завода «Баррикады», погибло. Пушка, разворачиваясь на триста шестьдесят градусов, стреляла без перерыва, записав на свой счет три сбитых самолета. Из раскаленного ствола вылетали снаряды, уже не имевшие силы.

Стой! Заменить ствол! — подал команду командир расчета ефрейтор Очередко. Тракторист по специальности, отлично знающий технику, Очередко подскочил к пушке и стал снимать пышущий жаром ствол. Обжигая руки, ему помогали другие бойцы. И вот пушка с новым стволом готова к действию.

— Над третьим! — давал команду неугомонный Очередко. — По фашистским стервятникам!…

Но спикировавший самолет успел сбросить бомбы на здание училища, с которого долгое время вела огонь пушка. Проломившаяся крыша вспыхнула как спичка. Бойцы заливали огонь, но это не помогало, к тому же вода в бочке кончилась. Пушка оказалась в огненном кольце.

— Спускайтесь вниз! — крикнул зенитчикам сорокалетний подносчик снарядов Шаронов. — А я попробую погасить…

— Всем вниз! — махнул красной от ожога рукой огорченный Очередко. — Не задерживайтесь, — крикнул он Шаронову.

С четвертого этажа спускались по веревке. А когда собрались внизу, стали ждать Шаронова. Но он не появлялся. Непоседливый, старательный, постоянно хлопотавший возле снарядов и пушки, — и вдруг нет его.

— Где Шаронов? — забеспокоились бойцы. — Неужели не успел?…

Чердак и верхний этаж здания были охвачены бушующим, раздуваемым ветром пламенем. Покалывало в глазах от едкого дыма. «Надо добраться к Шаронову», — решил Очередко. Лестничная клетка была завалена, взобраться на крышу можно было только по веревке, по которой только что спускались вниз. Схватился за березку, стал подтягиваться, но она перегорела вверху и тут же оборвалась.

…Здание штаба полка, находившееся в верхнем рабочем поселке, дрожало от взрывов бомб. Было видно море огня: горели тракторный, «Баррикады», жилые кварталы.

О боевой работе батарей здесь узнавали из сообщений по телефону, по радиосвязи, которая поддерживалась с дивизионами. Но вот уже несколько часов не поступали доклады из второго дивизиона, батареи которого находились на крышах крупных зданий в центральной части города.

— Как дела во втором? Что передают из второго? — спрашивал Ершов у начальника связи и услышал в ответ:

— Телефон молчит. Вызвать по радио не можем…

КП второго дивизиона размещался на четвертом этаже большого дома на углу улиц Коммунистической и Киевской. На крыше этого дома была оборудована позиция двух пушек-«малюток». В небольшом удалении на крышах высоких зданий стояли другие батареи.

С крыши можно было наблюдать за городскими улицами. И Клава Струначева, неся службу разведчика, часто всматривалась в торопливо идущих людей, задерживала взгляд на площадке во дворе дома, где всегда в песке играли дети.

А днем 23 августа, сменившись с дежурства, Клава с двумя подругами, получив разрешение, вышла на улицу. В центре города застала их воздушная тревога. Долго подавали голос заводские и паровозные гудки. Затем воздух наполнился нарастающим гулом, в который вплелись раскаты взрывов бомб.

Враг обрушил бомбовый удар на заводы, железнодорожную станцию. Бомбы сыпались на жилые кварталы. Клава в замешательстве подумала, что здесь на улице она и погибнет под осколками, не добежит до дома, где размещены штаб дивизиона, батарея. Так и кончится ее жизнь… А ведь как рвалась она на фронт, чтобы мстить врагу! В голове промелькнули проводы двадцати пяти девчат из приволжского местечка Быково. Слезы матерей и напутствия: «Воюйте, девушки, как полагается». На память пришли слова стихотворения, которые она тогда записала в свой блокнот:

Нас было двадцать пять девчат.