Зеница ока - [47]

«Ну а Жалгае с Аралбаевым? И, наверное, другие вслед за ними — они чего хотят? Каким им видится руководство? Да вот же каким: дай семена, дай воду, грейдер, удобрения. Главное — дай все это вовремя и в нужном количестве, а потом отойди, не мешай, без тебя справимся. И точно — справятся. Хоть сто лет просиди я на этом посту, а свое поле, свою машину, дело свое они знали и знать будут лучше меня. Хотят не приказа от меня, а чтоб помог, подсобил…

Подсобный рабочий Жаксылык Даулетов. Ну как, звучит? Нет, не рабочий, а подсобный директор. И что тебе, собственно, тут не нравится? Слуга народа, слышал такое определение? Слышал! Теперь народ требует от слуги того, что от него и должно требовать — услуг. Ты же не хозяин, а один из членов коллектива хозяев. В коллективе должно быть распределение функций, ролей. Твоя функция — организовать процесс так, чтобы другие могли работать в полную силу. Что же здесь тебя не устраивает?

Ладно, допустим, так, — думал Даулетов. — Ну, а решать, что делать с фермой и рисом, с лишними гектарами, если они все же обнаружатся, решать, кого ставить бригадирами, а кого гнать с этой должности в три-шеи — это решать будем как? Общим голосованием? Или все-таки с меня спрос, но мне и воля? Нет, тут директор может и должен советоваться, консультироваться, выслушивать разные мнения, но принимать решения сам. Этого на других не переложишь. Хорошо, — развивал мысль Даулетов. — Вот перед тобой две точки зрения: Сержанова и Жалгаса с Аралбаевым. Ты-то сам как считаешь?»

А сам он считал, по крайности до сегодняшних споров, что понятие «руководить» действительно происходит из сочетания слов «водить руками», но, разумеется, не в этом анекдотическом смысле, чтобы размахивать ими во все стороны, указуя подчиненным, куда им силу приложить. Нет, конечно. А незримо водить рукой любого из сотрудников, как вдохновение водит рукой поэта. Именно вдохновлять людей на общее дело. Все обмозговать самому и потом объяснить задачу каждому, чтобы каждый был не простым исполнителем, а сознательным участником этого общего дела, чтобы доподлинно знал, чтоб аж печенкой чувствовал, сколько от него зависит.

Так кто же прав? Сержанов со своим двадцатипятилетним опытом? Жалгас и Арал баев с их близостью к земле? Или он, с его идеей «нравственной экономики»?

«Вот такая диалектика, друг Даулетов», — Жаксылык стукнул ладонью по столу и засмеялся. Жест рассмешил, похоже на то, как председатель собрания закрывает дебаты.

6

Сегодня Даулетов все же решил добраться до последнего поля в той стороне, что граничит со степью. Ну, добрался и что увидел? Да, в сущности, ничего особенного. Слева — пески, изредка утыканные саксаулами, справа — хлопковая карта, такая же, как и прочие, то есть тоже не больно-то густо засеянная. Определить, далеко ли она отодвинулась за официальные пределы хозяйства, чрезвычайно трудно — ни ориентиров, ни примет. Что человек примечает в степи? Деревья. Одинокий джузгун или турангиль, кучка ягодных зарослей — джиде. Видны они и отсюда, но на плане-то не обозначены.

Надо бы, конечно, прямо спросить у Сержанова или главного агронома. Но, с другой стороны, если ни они и никто другой до сих пор и словом не обмолвился о лишних гектарах, то, значит, одно из двух: либо знают, но не скажут, либо и не знают вовсе. Даулетов допускал и такую вероятность. Коли рисоводческая бригада за наличные да за бутылку могла нанять грейдериста, чтоб перепланировать чеки, то почему хлопководческая бригада за такую же мзду не могла уговорить мелиораторов? А то и того проще. В самом совхозе техники достаточно. Столковался, допустим, Елбай с экскаваторщиком. Тот подогнал «Беларусь» с навесным ковшом: два выходных да неделька после смены — вот тебе и сто — сто пятьдесят метров арыка. Лет за десять столько накопать можно, что ой-ей-ей.

— Как ты считаешь, — Даулетов повернулся к Реимбаю, который тихо покуривал в тени «газика», пока директор озирал окрестности, — сколько отсюда до центральной усадьбы, если по прямой?

— Да примерно километров двадцать. Да, двадцать, пожалуй, будет.

— Вот и мне так кажется, — согласился Даулетов. — А то и побольше.

Если двадцать, следовательно, километров на пять за границу вылезли, но реимбаевское «примерно» и его собственное «кажется» могли стать поводом к размышлениям, но отнюдь не доводом, побуждающим к немедленному перемеру угодий. А размышления — да. Куда от них денешься? Что бы там ни служило причиной избыточной запашки — повеление Сержанова, давление Нажимова либо самодеятельность бригадиров, — но цель Даулетову была уже ясна в общих чертах.

Чтобы получать по тридцать центнеров с гектара, нужны, как сказал Жалгас, просто усердие и добросовестность. Вот их почему-то и не хватало постоянно. Надежнее вроде было брать по пятнадцати центнеров с двух гектаров. А если выйдет по двадцать, то, глядишь, и оперативный запасец образуется. Парадокс, право слово, парадокс, да и только: лень понудила к дополнительной работе. Оказывается, проще два раза сделать тяп-ляп, нежели один — на совесть. И ведь так не только тут. За месяц до назначения в совхоз Даулетов купил цветной телевизор. Тот недельки две поработал и замолк. Пришлось нести в ремонт. Очередь в гарантийной мастерской неописуемая. Можно подумать, что половина города сюда съехалась. День просидел Даулетов. День! Отремонтировали, и разумеется, даром, правда, уже здесь, в совхозе, телевизор опять заглох, и теперь Даулетов не без страха думает, что придется вновь наведаться к ремонтникам. Выходит, что и промышленности удобней два раза бесплатно чинить, чем один раз добросовестно изготовить. Но там еще хоть как-то если не оправдать, то объяснить можно. Производят одни, чинят другие. Да и бесплатным гарантийный ремонт можно назвать лишь по неведению: средняя стоимость его заложена в цену телевизора. А вот откуда у того же Елбая лишние семена? Как расплачиваются с трактористами, вспахавшими вдвое больше, чем запланировано? С комбайнерами, убравшими два поля вместо одного? Откуда дополнительное горючее? Тайна сия велика есть. Обычным умом почти непостижима.