Землю - кентаврам! - [7]
Пожалуй, сегодня вечерком будет, что порассказать дневнику.
Я принялся объяснять администратору суть кадастровой реформы и нашу задачу в ее свете. Он слушал внимательно, не перебивая. Даже машину остановил. Молчал. Через полчаса я выдохся, как после сдачи устного экзамена по основным предметам обучения. Администратор молча ждал продолжения, и у меня появилось ощущение, что он ни шиша не понял. Или же объем информации за крутым монолитным лбом достиг критического предела, и сработал предохранитель, сжигающий все полученные данные в целях самосохранения.
— Какие будут вопросы?
— Никаких. Нет вопросов. Все сделаем. — Администратор с облегчением взялся за ключ зажигания, и машина, поднимая за собой облако сверкающей в лучах солнца водяной пыли, полетела дальше. Впереди уже маячили дрожащие в мареве полуденных испарений контуры городских построек.
— Дождь скоро. — Робко, едва ли не жалобно, пробасил Аскальдазд после паузы.
— В общем, говоря простыми словами, надо записать, кто тут имеет землю, сколько и на каком основании, — подвел я итог лекции, чувствуя, что все ранее сказанное не оставило почти никакого следа в необъятном кентавридском мозге.
Странно, но последняя фраза все же задействовала какие-то рычаги.
— Так бы и сказал. Нечего мудрить. Все понятно. Только смысл неясен. Какая цель?
— Создание базы данных…
Кентаврид поморщился.
— …короче, запишем, где и чья земля.
— Мы и так все знаем. Нет такой необходимости. Вот моя земля, вот твоя земля. Вот соседа. Кто ее отберет? Я на ней с рождения жратву выращиваю, — нахмурился кентаврид.
— Да не заберет ее никто! — заорал я, но тут же заткнулся. Криками ничего не добьешься, тут нужен более гибкий подход: — вот для того, чтобы ее никто не отобрал, государство должно знать точно, где и чья земля. В точных границах и координатах. Вот здесь именно ты, а здесь именно сосед.
— Мой сосед не претендует на мою землю. — Упрямо сказал кентаврид. — Придумали чего-то… зачем?
Я устал. Этого коня пора было ставить в стойло.
— Министр так сказал. Понятно?
— Конечно. Надо, значит надо. Все сделаем. Чего тут не понять? А я тебе обязательно нужен?
— Разумеется. Ты будешь продолжателем моего дела. Надеюсь, ты счастлив? — капля сарказма принесла мне истинное наслаждение. — Правительство верит в тебя, это в твоих интересах. Ты будешь со мной повсюду.
Счастье не было написано на его лице. Ничего, сработаемся.
Моя конюшня, то бишь резиденция, находилась на окраине города, если можно так назвать две-три сотни сгрудившихся в кучу домов и зданий. На противоположной окраине длинной чередой, уходящей в болота, громоздились цеха обработки продукции. Мое временное пристанище, похожее на башню, состояло всего из трех комнат, расположенных одна над другой: грязная нижняя была прихожей, приемной и гостиной, верхняя мокрая годилась в качестве буфера от постоянной уличной сырости, а средняя была обитаемой. Дом служил гостиницей для нечастых гостей в этой дыре, а потому пользовались им крайне редко. О моем заселении в «отель» было решено задолго до моего прилета, жители провели ремонт и даже покрасили стены, но так как весть о моем прибытии намного опередила само прибытие, то краска успела облупиться и кое-где отвалиться рваными кусками вместе со штукатуркой, оголив низкокачественный бетон, из которого сооружались стены. Следы ремонта и остатки стройматериалов на первом этаже не ликвидировали, здраво рассудив, что жить я все равно буду на втором этаже. Навести порядок можно в любой момент, была бы необходимость, резонно? Наглухо задраенная дверь на третий этаж доступно говорила о том, что искать там нечего и не надо.
Я неприхотлив. Мое детство и юность, не говоря уже о студенчестве в академии, изобиловали турпоходами и экскурсиями на планеты Солнечной системы, приходилось сутками существовать в скафандре, спать на камнях, переносить холод, жару и сырость. Так что, раскидав багаж по углам довольно просторной, светлой, чистой и, по совести сказать, достаточно уютной комнаты второго этажа, я пришел к выводу, что устроили меня сносно. Лучше так, чем помпезные хоромы министра, полчища прислуги и желеобразная кровать. Здесь кровать, к слову, была поскромнее в размерах, зато пожестче и покрыта нормально ощутимым матрацем. Чистым и не рваным — хоть в этом кентавриды города постарались.
Администратор ждал меня внизу, ковырял в зубах щепочкой и болтал с местными об уборке урожая.
— Ну как? — спросил он меня, когда я спустился на крыльцо. — Мы старались. Здесь давно никто не жил.
— Я догадался. Сойдет, только сырость сильно заметна, но ее здесь не избежать, как я понимаю.
— Сырость?! — удивился Аскальдазд. — Это сухой период. Дождь еще не начался. Тогда будет сырость. Под каждым домом десятиметровые сваи.
Представив себе, во что превращается песчаная почва под ногами в сезон дождей, я мысленно согласился с администратором, что работу в этом районе нужно выполнить в кратчайшие сроки.
— Пора наведаться в архив.
При мыслях об архиве я встревожился. Как сказалась сырость на состоянии документов? Хранили ли их в надлежащих условиях? Все-таки бумага, никто ничего лучшего для этой функции еще не придумал.
Молодой ученый Виталий участвовал в создании препарата, способного изменять качества нервных клеток и тем самым в сотни раз повышать степень их чувствительности. Виталий опробовал препарат на себе — и первым из людей перешагнул порог доступности. Теперь он может видеть в темноте лучше кошки, улавливать тончайшие запахи лучше собаки. Его слух теперь чувствительнее любого прибора. Но есть и отрицательная сторона.
Учёные из Объединенного научного центра создали первое искусственное человекоподобное существо. Они так и не придумали, как его назвать, а потому условно назвали Сыном. Право выбрать название для себя они предоставили самому существу. На несколько минут наступила тишина. Она протянулась незримой нитью, объединяя людей, от Земли до Луны, до искусственных спутников, до Марса и Венеры. Люди у экранов сидели молча, напряженно ожидая, что скажет Сын. «Может быть, он захочет называться суперменом? — думал один из них.
В середине семидесятых годов 20-го века ученые подобрали ключи к бессмертию, воздействуя электроволнами на нервные клетки. Открытие вызвало технологический прорыв, и через 250 лет человечество уже осваивает Солнечную систему, синтезирует биоорганизмы и совершенствует киборгов. А первые бессмертные начинают превращаться в инвалидов — мозг не выдерживает объёма накопленной информации. Чтобы избежать безумия, некоторые ученые предлагают эксперимент — поместить копию личности в новое тело из искусственной органики, скрещенной с человеческой ДНК.
Рассказ Игоря Росоховатского «Сто моих рождений» напоминает рассказ Пола Андерсона «Бесконечная игра». Но герой Росоховатского в отличие от бесконечной битвы переживает многочисленные жизни. Он пытается понять, кто он и откуда. От жизни к жизни он преследовал своей целью узнать — почему у него имеется способность жить многократно. И вот в одной из жизней, когда его судьба забросила на поле боя, он как то раз увидел прозрачный провод пропадающий внутри скалы. Пройдя еще несколько жизней он смог отправиться на это место, найти тот самый провод и пойти по нему к разгадке своего бытия.
Археолог Семён Карпов ищет сокровища атанов — древнего народа, обладавшего высокой культурой и исчезнувшего несколько тысячелетий тому назад. Путь к сокровищу тесно связан с нелогичной математикой атанов, в которой 2+2 в одном случае равняется четырём, в другом — семи, а в третьем — одному. Но только она может указать, где укрыто сокровище в лабиринте пещер.
Умирает ученый-геолог Павел Юрьевич Кадецкий. Перед смертью он понимает, что много чего не успел сделать в жизни. Но у него есть двойник-сигом, намного более способный продолжатель его дел — а значит, его работы будут доведены до конца.