Земляничная тату - [27]

Стэнли за моей спиной нес какую-то околесицу. Его благородный порыв привел к столь непредсказуемым результатам, что бедняга пребывал на грани помешательства. Я ему даже посочувствовала. Действительно, что нам стоило поздороваться и сказать «приятно познакомиться» – мол, в этом обезумевшем мире остались проблески здравомыслия. Так нет, Джон Толбой выглядел так, будто я шарахнула его пыльным мешком.

– Сэм Джонс, – подсказала я Джону, постаравшись произнести имя как можно отчетливее. – Я дружила с вашей дочерью Ким. И в свое время часто ошивалась у вас дома.

Джон по-прежнему походил на перепуганного безумца.

– Ладно, у меня тогда были зеленые волосы, – покорно сказала я, понимая, что ничего не остается – только выставить себя полным посмешищем. Как говорится, взялся за гуж, ну и так далее. – И я носила собачий ошейник. Вы еще подшучивали над ним.

Беззлобно, впрочем, подшучивал. Потому-то я и не постеснялась ему об этом напомнить. Мой панковский период длился недолго, но тогда был в самом разгаре. Чело Джона Толбоя прояснилось.

– Сэм? Саманта! Боже мой! Как поживаешь? – Он обнял меня, затем отстранил и оглядел с ног до головы. – Впрочем, я и сам вижу. Взрослая и сравнительно респектабельная! Зеленые волосы я помню так, словно это было вчера… Это не ты выкрасила Кимми в красный цвет? В нашей ванной? Ее мать тогда так на тебя разозлилась.

Я поморщилась. Наверное, я сделала ошибку, начав предаваться воспоминаниям о школьных днях в присутствии сотрудников галереи «Бергман Ла Туш» – вон, как уши развесили, благодарят судьбу за это отступление от темы дня. Хорошо хоть Хьюго здесь нет. Уж он точно вытянул бы из Джона Толбоя все унизительные подробности моего разухабистого прошлого, а потом с наслаждением колошматил бы меня по самым уязвимым точкам.

– Я должна была сразу вас узнать. Смотрела, смотрела и никак не могла сообразить, откуда же я вас знаю.

– Много времени утекло, – отмахнулся Джон. – Я ведь тебя тоже не узнал… Боже мой! – с нежностью повторил он. – Как же ты выросла, Сэм. В последнюю нашу встречу ты походила на персонаж из «Возвращения живых мертвецов».

Так, пора прервать этот сеанс воспоминаний, пока они окончательно не вогнали меня в краску.

– Как поживает Ким?

– Хорошо, хорошо. В самой что ни на есть «струе» – работает официанткой в Ист-Виллидж. Там и живет. Ты должна с ней встретиться.

– С удовольствием. Я, собственно, собиралась ее разыскать.

Правда, не таким способом.

– Так ты здесь выставляешься? Замечательно!

Джон Толбой явно приободрился. Приятно, когда тебе радуются, а не вздымают при твоем появлении распятие над головой, исступленно бормоча «Отче наш». Хотя, возможно, сейчас Джон просто цеплялся за любой предлог, чтобы увидеть мир не в таком мрачном свете. Вряд ли его стоит за это осуждать.

– Это групповая выставка, – скромно сказала я, не желая, чтобы он неверно оценил мой статус.

Возможно, лет через двадцать, если повезет, мне тоже устроят здесь персональную выставку. А вдруг кто-нибудь проникнет в галерею и тоже намалюет на всех моих работах «Шлюха» и «Сука». Вполне вдохновляющая перспектива. По крайней мере, ругательства подразумевают, что и в пятьдесят с хвостиком можно вести насыщенную половую жизнь.

К сожалению, мысль Джона Толбоя хоть и развивалась в том же направлении, но намертво застряла между персональной выставкой и варварами. Лицо его вытянулось. Это не просто метафора – кожа вдруг обвисла, а улыбка поблекла и исчезла.

Он беспомощно оглянулся на жену:

– Не самое подходящее время. Даже не знаю, что сказать.

Я тоже посмотрела на Барбару Билдер и поразилась перемене. До сих пор, несмотря на потрясение, она вела себя в целом дружелюбно, понимая, что ее окружают люди, которые не желают ей зла. Теперь же я смогла на себе ощутить, какова Барбара, когда ее гладят против шерсти. Карие глаза потускнели, она словно хотела взглядом оттолкнуть меня от себя и своего мужа. И дело было вовсе не в том, что ей не нравились молодые художники. Пожимая мне руку, Барбара выглядела вполне радушно, хотя, по всему видно, маневр Стэнли и слегка сбил ее с толку. Неужто она ревнует Джона?

Впечатление, будто Барбара испытывает ко мне физическое отвращение, было столь велико, что я едва не попятилась. Что ж, намек понятен. Доступ к Джону Толбою запрещен.

Это был сильный удар, учитывая мою слабость к стареющим седовласым папикам в потертых вельветовых костюмах. Ладно, придется собрать волю в кулак и забыть о нем навсегда.

– Мы сегодня словно на «американских горках», – пожаловалась я Лоренсу. – Только-только решишь, что наконец-то сориентировалась, как земля уходит из-под ног и вновь орешь во все горло.

– Как я тебя понимаю! – Выглядел Лоренс по-прежнему так себе. – Я все не отойду от этой выходки Стэнли. «Давайте найдем тему повеселее» – недоуменно повторил он. – Я даже испугался. До сих пор не понимал, что значит выражение «трещать по швам». А тут увидел воочию. Стэнли буквально распадался на части.

– Как он сейчас? В порядке?

Лоренс неопределенно пожал плечами.

– Кто сейчас в порядке? Кэрол отправила Стэна к себе в кабинет, и теперь он, наверное, треплется по телефону со своим психоаналитиком и глотает «прозак», словно мятные леденцы.