Земля забытого бога - [15]

Нет, всё-таки жизнь – это непомерное испытание и мучение с редкими вкраплениями эмоционального подъёма, жизнь – это сопротивление внешнему миру, борьба за существование, так же, как у первобытных людей в произведениях Жозефа Рони, борьба за огонь, борьба за пищу, борьба за любовь. Это Алексей сознавал, но второй вопрос, который возникал после осознания первого, что есть жизнь, не имел ответа, а звучал он просто – зачем?

Алексей потряс головой, выходя из ступора от неожиданно пришедших, не имевших решения задач, с улыбкой посмотрел на суетящегося с бумажками Андрея, на остальных друзей, раскапывающих старинные вещи, и решил посетить чердак. Туда ещё никто не додумался забраться, и он, как первооткрыватель, полез по круглякам выступающих брёвен, оскальзываясь, но упорно подбираясь под свод полуобвалившейся крыши.

Чердак был просторный, с облупленной печной трубой, засыпанный землёй, сгнившей соломой и какими-то совсем ненужными ящиками, банками, бутылками, разбитыми рюмками, гранёными стаканами и затейливыми пузырьками, то ли от духов, то ли от спиртосодержащих жидкостей, явно старыми. Порывшись среди этого хлама, он натолкнулся на ящик, обёрнутый давно треснувшей кожей и закрытый ржавым замком. Поддавшись порыву первопроходца-кладоискателя, с помощью найденного тут же железного прута Алексей содрал замок, который вместе со скобами с треском отошёл от сухого дерева, откинул крышку, покрытую паутиной и пылью, и обнаружил внутри аккуратный свёрток старой материи. Брезгливо развернув ткань, под которой было что-то жёсткое, увидел деревянную доску, тёмную от времени. «Иконы» – промелькнуло в его голове, но в руках лежали вовсе не иконы, а две книги: одна в твёрдом деревянном переплёте, а под ней другая, завёрнутая в дополнительную тряпицу, в старом, облупленном, видимо, кожаном. Раскрыв первую, он приметил рукописные буквы кириллического алфавита, листы бумаги были совсем трухлявыми. Алексей осторожно прикрыл книгу. «Надо же, наверно, какой-нибудь церковный текст», – подумал он, опасаясь листать дальше. Вторая книга была более сохранна, листы сделаны явно не из бумаги, толстые и жёсткие, почти не гнулись, на них слабо проступала арабская вязь. Переплёт из толстой кожи полопался в разных местах, чернила выцвели, книга была гораздо больше и толще, чем первая, но никаких украшений как в фильмах про сокровища и старую Русь на ней не было. Она была тёмная, тяжёлая и совершенно непонятная; арабским, как, впрочем, и другими языками, Алексей не владел. Но находка так его затянула каким-то духом вечности, что он решил её не обнародовать, тем более что внизу копошился историк Андрей, подметающий все, что было в доме.

Осторожно завернув книги обратно в тряпицы, засунув за пазуху, Алексей, терзаемый сомнениями, слез с чердака в сени и, пока остальные были в доме, ушёл к машине и осторожно упрятал книжки в багажник. После, наверно, он ни себе, ни друзьям этот свой собственнический порыв объяснить бы не смог, но сейчас ещё неосознанное что-то влекло его именно этим путём…

В следующий раз он попал в ту деревню только в конце весны, в мае. Одним своим краем с более-менее сносными домиками и новыми дачами она раскинулась ближе к Каме, на слиянии малой реки, именуемой местными заливом, и огромного зеркала искусственного водохранилища, а другим, старым, темным, с редкими вкраплениями свежего дерева новых загородных домов людей побогаче, стыдливо спряталась в изгибах протоки, за елками и бугорками.

Правда, перед этим он посвятил весну новому увлечению. Слова кузнеца не оставляли его, он долго думал, стоит ли тратить деньги на никчемную вещь, но в конце концов решился: древности земли русской не давали Алексею покоя. Клады мерещились и тут, и там, золото сверкало из телевизора, канал «Дискавери» подогревал желание, и он отправился в ближайший магазин для приобретения металлоискателя. Там этих приборов был большой выбор, Алексей, по натуре человек прижимистый, долго бродил у стойки с товаром, трогал палки с колечками внизу, рассматривал, но в выборе ему никто помочь не мог, продавщица ничего не смыслила в предлагаемом ассортименте. В итоге он выбрал тот, что подешевле, с сожалением расстался с деньгами и получил желаемый металлоискатель с твердым намерением тут же найти что-нибудь ценное. Но вот где искать ценное и как – этого Алексей не знал. Поэтому, вспомнив вновь слова кузнеца Николая, он в субботнее утро мая, обещавшее хороший день, отправился именно туда, в деревню, где была дача Виктора. Пока ехал, покупал забытые батарейки для металлоискателя, бутылку воды, пока заправлял машину, время прошло, утро сменилось теплым, необычным для уральской весны днем.

В деревне на полуострове, что вдавался в Каму кривой сарделькой, уже был аншлаг. Народ, измотавшийся на работе, отравленный городом, уставший от долгой зимы, валом высыпал на природу, к реке. Весь берег ощетинился удочками, затянулся дымом мангалов, расцвел разноцветием палаток и белел полуобнаженными телами, жадно ловящими еще слабые лучи солнца.

Первоначальный план Алексея исследовать этот прекрасный полуостров сорвался, ходить между отдыхающими со странным прибором и лопатой ему было не по себе. Постояв на дороге, озирая окрестности, он подумал, что лучший вариант для поиска сокровищ в этом месте – старая часть деревни на другом берегу, где никого не было: там все копались в земле у себя на участках.