Земля за океаном - [2]

Исторически сложилось так, что первичную разведку территории Рус-Ам проводили служащие РАК: приказчики, передовщики, байдарщики, люди как правило неглупые, но малообразованные. Однако вслед за ними приходили новые люди целью которых было именно исследование и описание новых берегов и земель. Большинство из этих исследователей были морские офицеры: мичмана, лейтенанты. Они в каждом походе ежедневно вели дневники, с умеренным литературным талантом, зато добросовестно и ответственно перед своими коллегами офицерами, которым, возможно, судьба уготовит оказаться где-нибудь в верховьях Орегона или в дельте Макензи, имея в виде запасов только описание съедобных корней из дневника предшественника. И почти каждый из них впоследствии написал книгу. А Иван Фёдорович Крузенштерн даже поставил эту идею в качестве эпиграфа: "Моряки пишут худо, но с достаточным чистосердечием".

Их современники- литераторы с удовольствием читали эти книги, но слегка презирали за солдафонство, несовместимое, якобы, с литературными талантами нарождавшейся в это самое время касты профессионалов - журналистов, из которой вышли все известные широкому кругу читателей русские писатели, романисты XIX века. Отличительной чертой мировоззрения и соответственно, языка этой новой прослойки общества, является допущение определённой безответственности, фантазий и неоднозначности сказанного и написанного. В отличие от офицера, столичный журналист не обязан вникать в особенности прохождения порогов на конкретной реке. Его творчество склоняется в пользу занимательности и гладкости слога. Прочитав книгу Лаврентия Загоскина можно было собирать и посылать экспедиции на Юкон или в Восточные пустоши, чего совершенно нельзя сделать, пользуясь книгой Жуль Верна. Практически, русские морские офицеры были энциклопедистами, разбиравшимися и в этнографии, и в ботанике, и в зоологии и в геологии и во множестве других научных дисциплин.

Берг признался мне, что начал писать именно так по аналогии с работой проводившейся офицерами- исследователями, которые в одном лице совмещали знания и обязанности, которые в наше время соответствуют кандидатским ученым степеням специалистов доброго десятка дисциплин. Александру в свою очередь для задуманной работы также потребовались энциклопедические знания.

В конце XIX в. века русские американцы начали осознавать и отстаивать самобытность своего языка в отличие от официального русского. А в 1886г. редактор "Новороссийских Новостей" Зиновий Смит заявил о самобытности американской литературы и в качестве примера привёл "морской стиль". Самое мощное противостояние русской классики с американской пришлось на 20-е годы XX в., когда "морской стиль" стал знаменем борьбы "старовояжных" против засилья "казар".*

В целом просветительскую попытку А.Берга можно назвать удачной. Хотя автору не откажешь в отменном умении работать с архивами, в нескольких местах встречаются явные огрехи, простительные, впрочем, для автора, который, как мы уже указывали выше, не является профессиональным историком. Значительную долю своего внимания, что незнакомо для бывшего советского читателя, А.Берг уделяет деталям финансовой и политической атмосферы каждого описываемого им периода, щедро вводя в своё повествования цитаты и даже целые главы иных авторов.

"Земля за океаном" с одной стороны производит впечатление фундаментального труда, но с другой - более чем доступна для восприятия широкого круга читателей в качестве развлекательного чтения. Этому способствует так же и то, что повествование насыщено на удивление живыми лицами реальных исторических персонажей, хотя, никакой лирики автор не привносит и, похоже, нарочно избегает её даже там, где, будь это художественное произведение, лирический мотив неизбежно развился бы.

* Первоначально, в XVII-XVIIIвв., "казары"- уничижительная кличка казаков в Сибири и Южном Урале. В Американских поселениях казарами стали называть новых, неопытных, недавно завезённых работников в противовес старовояжным, уже отслуживших семилетний контракт. В начале XXв. казарами стали послереволюционные эвакуанты, а старовояжными- стали граждане Рус-Ам до 1918г.

Глава 1

Встреча в С.Петербурге

Якоб ван-Майер стоял у аналоя церкви св.Николая рядом со своей невестой и с тоской всматривался в мрачные лики святых на закопченных иконах. Как, наверное, и любой привыкший к свободе мужчина в 31 год внезапно вынужденный жениться под давлением семьи и компаньона. Разумеется, Агафья , племянница Григория, девушка симпатичная, да и семейное объединение ван-Майеров и Шелиховых обеспечит им главенство в Компании. Недаром его отец и Григорий так быстро сговорились. Но все же страшно вот так резко менять всю свою жизнь. С другой стороны вся его жизнь была чередою резких изменений.

Господину Якобу ван-Майеру недавно исполнился двадцатый год, когда он прибыл в С.Петербург из своего родного Амстердама, где он родился в августе 1760 г. в семье потомственных негоциантов.

По семейной традиции, он уже в 13 лет стал работать в торговой и арматорской*(1) фирме "Майер, Майер и К". Дома, по старинке, считали, что лучшее образование получается на практике, а если очень хочется можно прослушать пару курсов в университете, но без отрыва от работы. За четыре года Яков сделал карьеру от младшего клерка до старшего шипчиндера*(2) и был отправлен работать в партнерскую фирму "Глобб и К" в Лондоне - повышать образование и расширять кругозор. После двух лет стажировки, из-за англо-голландской войны, Якоб вернулся домой и очень быстро понял, что продвижение в семейной компании ему не грозит. Шесть судов среднего тоннажа, традиционная европейская торговля и многочисленные братья, дяди, кузены гарантировали безбедное, стабильное и бесперспективное существование. Для молодого, честолюбивого человека это тупик. Отметив в домашнем кругу свое двадцатилетие, Якоб вынес на семейный совет предложение о расширении деятельности компании в России. Эту идею он выносил в Англии, изучая историю британской торговли в Северной Европе. После неспешных дебатов семья решила дать молодцу шанс (и деньги) дабы он мог начать свое дело. В начале октября 1780 господин Якоб ван-Майер сошел на берег в порту города Санкт-Петербурга, вооруженный пачкой рекомендательных писем и гарантией Ост-Индского Банка на 12 тыс. рублей. "Никогда не видел прекраснее Невы- река полноводная, чистая и спокойная но между баром*(3) и руслом на несколько миль тянется мелководье. Прошлой ночью, даже при нашей восьмифутовой осадке, мы трижды садились на песчаное дно, но снимались легко, так как шли против течения".