Земля Тиан - [92]

— Возьмите, — повторила она, — я поеду куда угодно.

— Маруся, — сказал он серьезно, — не могу вас взять с собой. Я еду в опасный путь.

— Я не хочу возвращаться, — настаивала Маруся, — возьмите, Валериан Платонович, пожалуйста.

— Нет, нет, Маруся. Вы сами не знаете, о чем просите. Не могу вас взять. Не просите.

— Валериан Платонович! — воскликнула она. — Ведь Елена Зубова приехала сюда одна, с монахом, и ничего… Отчего же я не могу… с вами?

Он пристально посмотрел на нее и, казалось, понял, о чем она думала.

— Марусенька, бросьте, выкиньте это все из головы, не стоит того, езжайте в Шанхай.

Она отошла.

— Не возьмете, Валериан Платонович?

— Нет, Маруся, — твердо ответил он, — не могу взять.

* * *

Сборы в дорогу заняли почти полдня. Маленький сампан, нанятый для Те-нишевского, был готов к двум часам, но другой, на котором должны были пуститься в путь остальные, еще заканчивал починку паруса.

Как только было принято определенное решение и вынужденному бездействию наступил конец, Валериан Платонович не мог усидеть на месте и объявил, что едет тотчас. Провожать его отправились все. Маруся пошла на берег раньше всех, с Терентием, который повез на рикше багаж. После вчерашнего их общего приключения, старый слуга стал относиться к Марусе с подчеркнутым вниманием и улыбчивой любезностью. Перед отправлением в путь, Маруся о чем-то конфиденциально совещалась с Еленой, Дорогов видел это и про себя решил, что Маруся готовит какой-то новый сюрприз. Так и оказалось.

Когда подошли к берегу и Тенишевский уже попрощался со всеми, по очереди всех обнял и расцеловал без всяких церемоний, из-под циновочного навеса на сампане, появилась Маруся в Еленином шлеме, в мужских коротких брючках и шерстяных гамашах, с дорожной сумкой Тенишевского через плечо.

Эффект был полный.

— Я тоже хочу попрощаться, — сказала она. — Павел Александрович, пожелайте и мне счастливого пути.

Тенишевский рассердился.

— Да что вы, в самом деле, Маруся? Что за штуки? Слезайте сейчас же с сампана! А то я вас насильно высажу.

Но Маруся не сдавалась, Она воинственно отступила к мачте и передала шлем своему союзнику — Терентию.

— Я возвращаться не хочу, — заявила она. — Попробуйте, стащите меня отсюда!

Девушки на берегу засмеялись. Ободренная этим смехом, Маруся ступила на сходню и начала дипломатические переговоры.

— Валериан Платонович, не сердитесь… Вот увидите, я вам мешать не буду… Возьмите меня с собою. Я по горам буду лазить, плавать умею, верхом ездить… по деревьям карабкаться могу… я нигде, никак от вас не отстану…

Тенишевскому тоже пришлось засмеяться.

— Я вижу, что вы от меня не отстаете, — сказал он. — Жаль, что я не догадался еще с утра вас связать.

— Я умею готовить… — продолжала Маруся убеждать его и сделала еще шаг по сходне. — Посмотрите, у меня завтрак уже варится.

Она указала рукою на сампан.

— Вот вам!

Елена обернулась к Тенишевскому:

— Валериан Платонович, возьмите ее, в самом деле. Она об этой поездке мечтает. Разве вы ее не понимаете?

— В том-то и дело, что понимаю, — сказал он, — а она вот ничего понимать не хочет.

Клавдия и Шура уцепились за Тенишевского с двух сторон.

— Возьмите Марусю, Валериан Платонович, дорогой, не обижайте ее… Она вам совсем не помешает… Она храбрая… и сильная… с матросами на бокс дралась! Валериан Платонович, возьмите ее с собой!

Маруся решила, что победа клонится на ее сторону. Она стремительно сбросила с себя сумку, сбежала на берег и кинулась прощаться к Елене. Тенишев-ский махнул рукой.

— Ну хорошо, не драться же и мне с вами «на бокс». Ладно, поехали, Маруся!

Она обернулась к нему и вся просияла.

XIII

Сампан давно скрылся за поворотом реки, а Павел Александрович и девушки все еще стояли на берегу и смотрели вслед.

Никто не говорил ни слова, все лица были серьезны. За долгие, полные приключений недели путешествия все сжились друг с другом, стали как будто одной семьей. Теперь, с отъездом Тенишевского, Терентия и Маруси, все чувствовали, что семья эта распалась и провожали уехавших с невольной, искренней грустью.

Шура и Клавдия стояли, обнявшись, у Ангелины на глазах блестели слезы, Тася сидела в стороне на камне и, глядя на воду, курила сигарету. Елена подошла к Дорогову и молча стояла рядом с ним.

С момента возвращения Елены, между ними не было сказано ни одного значительного слова, не произошло никакого объяснения. Но оба они знали, что это и не нужно.

Смерть г-на Лю и разговор с братом Андре как будто провели в психике До-рогова черту, отделившую то, что было, от жизни в которую он вступал теперь. Елена чутьем поняла и почувствовала то, о чем он не говорил, да и не сумел бы сказать. Она поняла самое главное, смысл перемены, произошедшей с ним. Они стояли рядом и смотрели в ту сторону, куда отправился Тенишев-ский.

Утлые свайные домишки сороконожками разбежались по берегу, упираясь в плотный, темно-оранжевый грунт; яркая, сине-зеленая излучина реки казалась нарисованной; крутой срез правого берега, с изумрудной зеленью кустарника, полосой уходил вдаль; поля, поднимавшиеся террасками, увенчанными кружевом рощ, протянулись вправо и влево, насколько хватал глаз. И над всем этим пестрым, сочным пейзажем, вдали, на границе небес, поднялись громады гор.