Земля теней - [2]
Таково было настроение и состояние Джоанны Хейст. Происхождение ее было загадкой – во всяком случае, в той части, что касалась личности ее отца. Мать Джоанны была младшей сестрой ее тетки, однако Джоанна никогда не знала матери, поскольку жизнь бедной женщины оборвалась, когда девочке было всего два года.
Джоанна Хейст
Единственными вещественными напоминаниями о связи матери и дочери были прядь мягких каштановых волос и выцветшая фотография девушки, довольно красивой, но не похожей на саму Джоанну. Тетка, миссис Джиллингуотер, передала ей эти памятные вещицы несколько лет назад, присовокупив с жестокой откровенностью, свойственной ее классу, что это единственное имущество, которое Джоанне оставила ее мать.
Впрочем, осталось и еще кое-что – небольшой холмик в церковном дворе аббатства Рамборо, где до недавнего времени местные жители находили место последнего упокоения рядом со своими предками. Об этом скромном холмике Джоанна узнала от дяди, мистера Джиллингуотера, который показал ей могилу матери после долгих и горячих уговоров. У могилы не было надгробия, и когда Джоанна спросила об этом дядю, он ответил, что тем, кто ушел из жизни, не будучи ни женой, ни девицей, лучше унести свое имя с собой в могилу.
Бедная девушка отшатнулась в смущении, услышав этот грубый ответ, и более никогда не возвращалась к этой теме. Однако теперь она знала наверняка, что ей не повезло при рождении, и хотя подобные несчастные случаи – отнюдь не редкость и не диковина в деревнях, чувство это обескуражило Джоанну, значительно понизив ее самооценку. Тем не менее, она ничуть не обижалась на свою покойную заблудшую мать, а, скорее, любила ее странной и удивительной любовью, немного жалкой и трогательной. Женщина, которая родила ее, и которую она совсем не помнила, часто занимала мысли девушки; однажды, когда какая-то болезнь несколько повлияла на ее душевное равновесие, Джоанна вообразила, что мать явилась к ней во сне и поцеловала ее в лоб – воспоминание об этом видении было сладким, хотя девушка и знала, что это всего лишь сон. Возможно, именно из-за того, что ей больше нечего и некого было любить, она так цеплялась за этот призрак бедной заблудшей матери, чья кровь текла в ее жилах, превратив ее в незримую спутницу всей своей жизни. Во всяком случае, когда Джоанну охватывало беспокойство, или когда жизненные неурядицы слишком одолевали ее, она неизменно искала утешения рядом с этим скромным холмиком; сидя рядом с ним, не обращая внимания на погоду, она смотрела на море и утешала себя тем, что грусть матери наверняка была сильнее ее собственной тоски.
Да, у нее имелась родная тетка, но в этом отношении Джоанна мало что выиграла. Из множества незначительных инцидентов и слов – незначительны они были сами по себе, но вкупе создавали вполне определенное отношение – Джоанна поняла, что ее мать и миссис Джиллингуотер вряд ли испытывали симпатию друг к другу… по правде сказать, их отношения вернее было бы назвать взаимной неприязнью. Эта неприязнь, видимо, передалась по наследству, поскольку Джоанне было очень трудно испытывать к тетке хоть сколько-нибудь теплые чувства; скорее, они терпели друг друга, при этом тетка иногда была не в силах справиться с отвращением, которое смягчалось лишь гордостью, которую миссис Джиллингуотер испытывала в отношении миловидности Джоанны, относя это в заслугу, почему-то, себе.
В этих обстоятельствах Джоанна часто задавалась вопросом, почему ее не отправили на заработки или в услужение. Много раз после ссоры или стычки Джоанна пыталась уйти из дома, но тут же обнаруживала, что нет более верного пути к примирению, чем сказать об этом вслух; миссис Джиллингуотер немедленно осыпала ее извинениями, которые, как прекрасно знала Джоанна, отнюдь не были вызваны каким-либо смягчением теткиного нрава или искренним сожалением о своих словах.
Но что же, в таком случае, было их причиной? На разрешение этой загадки Джоанне потребовалось несколько лет. Ее совершенно очевидно не любили, от нее не желали принимать услуги – Джоанна просто занимала комнату в доме, ее никогда не просили прислуживать посетителям пивной «Корона и Митра» и не спрашивали, не хочет ли она поработать.
Постепенно смутная догадка зародилась и окрепла в мозгу Джоанны: каким-то таинственным образом выходило, что это дядя и тетя жили за ее счет, а не она – за их. Иначе трудно было понять, на что они вообще существовали – учитывая, что мистер Джиллингуотер, в основном, потреблял содержимое бочек в собственной пивной, а других видимых средств к существованию у них не было. Тем не менее в деньгах они, кажется, никогда не нуждались; если Джоанне требовалось новое платье или любая обновка, она получала их без всяких возражений. Более того, когда через несколько лет она выразила внезапное и спонтанное желание получить образование, дядя с теткой молчали несколько дней (вероятно, они использовали это время, чтобы посовещаться и предпринять какие-то действия), после чего сообщили, что отправляют Джоанну в школу-интернат в столице графства.
Она отправилась туда, но быстро выяснила, что в этой школе учились, в основном, дочери лавочников и зажиточных фермеров, вследствие чего те, кто обучался в аналогичных, но более привилегированных учебных заведениях города, смотрели на них сверху вниз. Джоанна была чувствительна и самолюбива, ее обидело подобное отношение, и по возвращении домой она объявила тетке, что хочет учиться в более подходящей школе. Ее слова были восприняты совершенно спокойно; снова возникла пауза, как будто бы для того, чтобы разрешить этот вопрос с кем-то другим. По прошествии нескольких дней Джоанне было объявлено, что она может покинуть школу, если она ей не по нраву, но получать образование она должна, согласно своему положению.
