Земля. Тайная история драгоценных камней - [90]

— Но сейчас детям запрещено работать, — поспешил добавить его коллега, увидев, что я делаю пометки в блокноте.

Правда, точный возраст, по достижении которого здесь официально разрешается работать, никто назвать не смог. По одной версии, шестнадцать лет, по другой — восемнадцать. Я спросила, а сколько лет самому молодому рабочему на их шахте. Старатели посовещались и ответили: восемнадцать.

— Спускайся вниз, посмотри, — предложил Дамит, а я только и ждала этого приглашения.

Я довольно уверенно подошла к туннелю, а потом остановилась и начала вертеть головой.

— А где лестница?

Глядя на то, как ловко и быстро поднялся Дамит, трудно было предположить, что он поднимается по бамбуковому шесту с привязанной к нему веревкой. На миг я заколебалась, но очень уж хотелось попробовать. Смущало одно — даже при наличии веревки шест напоминал пожарный. Слезть-то я как-нибудь слезу, но вот смогу ли потом вскарабкаться обратно? До Мерфи, ограбившего Музей естественной истории, мне далеко, я не могу подняться по веревке на высоту пятого этажа, а тут, похоже, все пятнадцать. Я нехотя признала поражение, так что пришлось положиться на описания других.

— А как там внизу?

— Тепло, как в Ратнапуре ночью, — ответил серьезный парень по имени Сунил.

— Все кругом желтое, — добавил второй.

— А еще там очень узко и ноги мокнут, — вставил третий, и все засмеялись.

Внизу от центральной шахты расходятся в разных направлениях метров на двадцать туннели. Иногда они идут и дальше, и тогда случается, что шахтеры, нечаянно сломав перегородку, попадают в старинные шахты.

— Может, им десятки лет, а может, и тысячи, никто не знает. Мы просто идем туда и ищем, не оставили ли наши предшественники какой-нибудь подарочек.

Правда, судя по некоторым шахтам, люди появились здесь куда как раньше, чем тысячу лет назад. Местные шахтеры находили черепки от посуды, датированной каменным веком, а еще кости тигра и льва, отчасти превратившиеся в агат. Никакого официального объяснения этому процессу пока нет, но скорее всего, принцип тот же, что и в случае с опалами (помните кошку в шляпе?), — ионизация.

Лучший камень в мире

Когда я вернулась в гостиницу, Джаяратна поручил своему зятю Ласанте научить меня огранять и полировать камни; для начала предстояло потренироваться на куске кварца. Кварц — это оксид кремния, своего рода природное стекло. Он может быть прозрачным, но, как и сапфир, приобретает разные оттенки в зависимости от примесей и может быть разноцветным. Агат, аметист, сердолик, халцедон, хризопраз, цитрин, яшма, обсидиан, оникс и сардоникс — все это разновидности кварца, правда, мой кварц не напоминал ни один из этих минералов, а скорее походил на скатанный кусочек теста размером с финик. Я предложила заплатить за него, и Джаяратна засмеялся так, что стены задрожали, сказав, что этот камень стоит дешевле чашки чая. Правда, когда я сунула эту фитюльку в гранильный станок, она тут же обрела ценность, ведь стала единственной преградой между моими тоже довольно-таки драгоценными пальцами и крутящимся стальным лезвием.

Кварц часто тусклый, как лед на дороге, смешанный с грязью, но задача гранильщика как раз и состоит в том, чтобы убрать всю грязь. Прижимая камень к горизонтальному лезвию, на которое капала вода, Ласанта мог добиваться абсолютно ровной поверхности, словно стекло в морозный день. Было видно, что одна сторона вся в мелких трещинках, зато другая чистая.

— Иногда, бывает, начнешь охотиться за посторонними включениями, увлечешься, а камень становится все меньше и меньше.

Я отшлифовала трещины, после чего кварц уменьшился в размерах вдвое. Затем Ласанта показал, как приклеить его к держателю или к палочке с помощью специального растопленного зеленого воска, обжигавшего пальцы.

Вторая стадия — огранка. Для этого берется другое лезвие, снова в виде плоского колеса, но покрытое абразивами. Иногда огранщики используют алмазную пыль, но на Шри-Ланке, когда гранят более мягкие камни, применяют тот же материал, из которого состоят сапфиры и рубины, — оксид алюминия; кстати, здесь наждак называют корундом, как и сами камни.

Именно твердость позволила использовать сапфиры и рубины в производстве часов. Карманные часы обрели в Европе популярность в XVII веке, но они не отличались точностью из-за трения деталей механизма. В 1704 году швейцарский математик Николас Фатио де Дуилье додумался уменьшить трение, используя рубиновые камни в качестве подшипников. С тех пор в лучших часах двадцать один подшипник из драгоценных камней. Некоторые производители хвалятся, что в их часах таких подшипников целых сто, но имейте в виду: все, что свыше двадцати одного, избыточно и чистой воды понты. Спустя полвека это изобретение позволило британскому часовщику Джону Харрисону изобрести свой знаменитый хронометр, который в 1762 году получил специальную премию, учрежденную Британским парламентом, ибо теперь моряки могли определять не только широту, но и долготу.

Для разных камней подходят разные типы огранки, они отчасти определяются индексом рефракции, то есть углом, под которым свет преломляется и проходит через камень; для каждого камня этот индекс свой. Для изумруда выбирают квадратную огранку, для алмазов — классическую бриллиантовую с пятьюдесятью семью гранями, которую иногда применяют и для сапфиров, как и многие другие виды огранок. Мой сапфир, как сказал Ласанта, имеет так называемую овальную огранку с квадратной площадкой. Подобная технология была популярна в 1950-х, когда в распоряжении мастеров имелось лишь примитивное оборудование.