Земля Савчука - [6]

«Тому должно быть благоприятствуют особые местные обстоятельства», — замечает Миддендорф, но замечает мимоходом, не делая более никаких пояснений.

Мне запомнились слова знаменитого географа. Наверное, в другое время и при других обстоятельствах я иначе отнесся бы к этой загадке. Но знакомство с участниками речной экспедиции произошло уже на исходе зимы, когда мы готовились к продолжению нашего плавания.

«Край дня», светлая щель на южной стороне горизонта, имевшая до того зеленовато-желтый оттенок, стала медленно наливаться багрянцем. Солнце приближалось к нашим широтам.

15 февраля долгожданный луч сверкнул над тундрой…

Весной возобновились регулярные рейсы самолетов, и домой со всех зимовок полетели толстые пачки писем. С одним из самолетов я отправил письмо в Москву, где в одном из научно-исследовательских институтов работал Андрей. Я подробно описывал свою первую зимовку, охотничьи подвиги. Упомянул о неисчерпаемых залежах угля на Таймыре. Привел по памяти и слова Миддендорфа об «особых условиях».

Возможно, что в тот день, когда «Нерпа» вышла, наконец, в море Лаптевых, Андрей уже получил мое письмо и, подойдя к карте на стене, с напряженным интересом вглядывался в очертания самой северной оконечности Евразии.

Глава 3

Капитаны не любят моря Лаптевых.

У него плохая репутация и обидные прозвища: «ледяная западня», «ледяной погреб». Течения здесь прихотливы, погода изменчива. На этом участке Великого Северного Морского пути караванам судов приходится бесконечно маневрировать, двигаясь зигзагами, беря то южнее, то севернее, в поисках свободной ото льдов воды.

Тем большее значение приобретают для мореплавателей точные и подробные лоции.

Вначале «Нерпа» двигалась вдоль берега, потом все круче стала забирать к северу. Весь коллектив нашего гидрографического судна, охваченный вдохновением научной работы, жил только «от пробы к пробе», от одной научной гидрологической станции до другой.

…Гидрохимики склоняются над пробирками и колбами. Каждая проба, поднятая батометрами с обследуемого горизонта, подвергается бесчисленным химическим анализам: на кислород, на азот, на кремний, на соли. Важно установить, где берет начало обследуемое течение, какого происхождения его воды — атлантического, арктического или речного?

1. Путь гидрографического судна «Нерпа»; 2. Дрейф «Фрама»; 3. Дрейф «Седова»; 4. Полярные станции; 5. Изобаты (в метрах); 6. Горы и возвышенности; 7. Тундра; 8. Архипелаг Исчезающих Островов, открытый героями научно-фантастической повести «Земля Савчука».

Гидробиологи, чуть дыша, сортируют пинцетами свой пестрый и богатый улов, сваленный в таз. Рачки-калянусы в пунцовых жилетах, очень маленькие, похожие издали на мелкозернистую икру, шевелят длиннейшими усами. Рядом лежат микроскопические водоросли, они играют большую роль в арктических морях, так как способствуют разрушению льдов, скапливаясь на их поверхности.

Добыча биологов — планктон — также дает представление о характере различных течений. По-гречески планктон значит блуждающий. Вся эта микроскопическая живность не умеет самостоятельно плавать и уносится течением вместе с пластом воды, в который она «вкраплена».

Гидрогеологи сосредоточенно разглядывают пробы грунта, по которым они будут устанавливать зависимость между течениями и расположением отдельных минералов на дне моря. Зависимость эта — самая тесная. Накануне зимовки с помощью карты тяжелых минералов, залегавших на дне пролива Вилькицкого, нам удалось обнаружить новое придонное течение, раньше ускользавшее от внимания исследователей.

Эхолот показывает глубины 54, 41, 70. Пока еще мы идем по краю материковой отмели и на регистрационной ленте прочерчивается волнообразный, без резких зигзагов след. Таков рельеф дна под килем «Нерпы».

Огромное удовольствие доставляет мне следить за лентой эхолота. В воображении проплывают картины Северной Атлантиды. Название это придумано кем-то из журналистов и как нельзя более удачно, — вся материковая отмель, составляющая дно морей: Баренцева, Карского, Лаптевых и Восточно-Сибирского, была когда-то сушей. Холмы и равнины, над которыми, таща трал, медленно проходит наше судно, являются продолжением берегов Евразии, они затонули много тысячелетий назад.

Происходит как бы качание доски, положенной на упор. Скандинавский полуостров, Гренландия и Шпицберген поднимаются над водой, — примерно на метр в столетие, — а на другом конце доски, в Сибири, земля неотвратимо погружается в воду.

На горизонте остается слабый отблеск — «край дня»…

Извилистая линия рельефа постепенно начинает удаляться от края ленты; эхолот отмечает глубины 92, 130, 270 метров и вдруг сразу, рывком — 1542 и вслед за тем 2381. Не выходя из каюты на палубу, я могу с уверенностью сказать, что «Нерпа» повернула к северо-востоку, пересекая залив, далеко проникающий в материковую отмель со стороны океана.

Берега древней Евразии были круты и обрывисты; сразу за материковой отмелью начинаются большие глубины.

Несколько дней мы идем над подводным заливом.

Ледовая обстановка этим летом необычайно благоприятствует свободному плаванию в высоких широтах. Тяжелые ледяные поля скопились в юго-восточной части моря Лаптевых, открыв широкий просвет на севере.