Земля потерянных людей - [6]

Ночь шла своим чередом, настало утро. Он время от времени задремывал, сидя на подоконнике, прислонившись к древнему каменному проему и положа винтовку на колени. Отдохнувшим он себя не чувствовал, но когда занялся день, быстро спустился на землю и опять пошел в южном направлении, полный решимости не обращать внимания на голод и усталость, пока не выберется из этого ужасного дремучего леса, казавшегося теперь живым и полным коварных замыслов по отношению к нему. Он начал испытывать ненависть к джунглям, ему хотелось выкрикнуть вслух все, что он чувствовал и думал, а иногда хотелось стрелять, будто это было что-то живое, мешающее вернуться в нормальную жизнь. Но он сдерживался, сконцентрировав все силы на преодоление пути к свободе.

Шел он гораздо медленнее, чем накануне. Стало гораздо труднее преодолевать препятствия, отдыхать тоже приходилось гораздо чаще. Задержки раздражали его; но когда он попытался идти быстрее, то начал спотыкаться и падать, а подниматься становилось все труднее и труднее. В конце концов стало совершенно ясно, что он не в состоянии дойти, и в первый раз его охватил страх.

Он опустился на землю, прислонившись к дереву и постарался разобраться сам с собой. В результате сила воли преодолела страхи, и сознание, что ему за день не добраться до края джунглей, панического страха уже не вызывало.

— Не сегодня, так завтра, — подумал он, — а не завтра, так послезавтра. Что я, слабак, что ли, и не выдержу несколько дней? И вообще, стоит ли умирать с голоду в стране, кишащей дичью?

Эти рассуждения так подействовали на его физическое состояние, что Кинг поднялся и продолжил путь, не переполняемый единственным желанием как можно скорее выбраться из лесу, осознавая, что джунгли могут помочь обрести силу. Психологический эффект его беседы с самим собой был поразителен. Гордон перестал быть преследуемой жертвой, опасающейся за жизнь, он стал лесным жителем в поисках пищи и питья. Усиливающаяся жара постоянно напоминала о потребности в жидкости, но у него еще оставалось немного воды во фляге; он решил терпеть так долго как только сможет.

Теперь он разработал новый четкий план: постоянно идти под горку, пристально следя за возможной дичью. Ему было известно, что так или иначе он должен наткнуться на многочисленные ручейки, которые в свою очередь должны привести его к Меконгу, большой реке, пересекающей Камбоджу на пути к Южно-Китайскому морю.

Он обнаружил, что под гору идти легче, и обрадовался, что принял верное решение. Ландшафт несколько изменился: стало больше открытого пространства. Некоторые из равнин были заболочены, приходилось идти в обход; болота и низины заросли слоновьей травой, вызывавшей у него воспоминания о траве у озера во время летних каникул. Такие места ему не очень нравились, потому что были слишком похожи на места естественного обитания змей. Он вспомнил, что где-то читал, что в Индии в течение года как-то раз наблюдалось шестнадцать тысяч смертельных случаев в результате укуса змей. Эти воспоминания пришли ему в голову как раз посреди огромных зарослей травы, и он стал двигаться очень медленно, тщательно изучая пространство перед собой. А это вынуждало отодвигать стебли, — процедура долгая и трудоемкая, но зато и двигался он спокойнее; поэтому, когда он выбрался из зарослей травы, пред ним предстало зрелище, которого ему бы не видать, если бы он шел, производя шум.

Прямо перед ним шагах в пятидесяти под громадным баньяном лежало несколько диких свиней; все они сладко спали, за исключением старого кабана, охранявшего их. Все-таки появление Кинга не было совсем бесшумным — это подтверждалось тем, что кабан стоял, подняв голову, навострив уши и глядя прямо на человека, выходящего из зарослей слоновьей травы.

Мгновение человек и животное стояли, молча глядя друг на друга. Около кабана Кинг увидел спящего большого поросенка, больше подходящего для еды, чем взрослый самец с жестким мясом. Гордон прицелился и выстрелил в спящего звереныша, предполагая, что все остальные разбегутся; но он не учел нрав кабана. Остальное стадо, внезапно разбуженное непривычным в джунглях звуком выстрела, вскочило на ноги, помедлило в ошалении, а затем все как один развернулись и исчезли в кустарнике. Но не кабан. При звуке выстрела он бросился вперед.

В нападении кабана есть что-то даже внушающее восхищение, особенно если стоишь у него на пути, как это довелось Кингу. Из-за того, что нрав диких свиней Гордону был неизвестен, нападение для него оказалось полной неожиданностью; соразмерив небольшое расстояние между зверем и собой, он понял, что не знает и того, куда следовало бы стрелять — где у животного наименее защищенное место. Все, что он осознал за этот более чем краткий миг, было то, что огромные сверкающие клыки, могучие челюсти, налитые кровью злые глазки и поднятый торчком хвост несутся прямо на него со скоростью, да пожалуй, и весом паровоза.

Пришлось стрелять в морду. Первым же выстрелом он попал борову меж глаз, и зверь упал, но тотчас же поднялся и бросился вперед. Мысленно благодаря за то, что это автоматическая винтовка, Кинг всадил еще три пули в несущегося зверя, и лишь после третьего выстрела кабан покатился к его ногам. Неуверенный в том, что покончил с врагом, человек быстро послал пулю кабану прямо в сердце.