Земля после - [23]

Но охоты в ближайшее время теперь не предвиделось. Борис с сыном-вдовцом Ярославом и родными братьями Данилой и Матвеем вернулись с охоты с хорошей добычей. Отловили четверых бодычей. Еды теперь хватит надолго. Придется сидеть на хуторе безвылазно хорошо если месяц, а то и все полтора. Арсения это огорчало. Итак день и ночь — сплошная темень, считай и нет того дня… по привычке днями время считают… так теперь и не выбраться с хутора. Охота для хуторских мужчин как праздник, аналог базарного дня у предков. Арсений любил охоту. То зайца подстрелишь, то лисицу, а то и бодыча живьем изловишь — благодать!

Прошлым днем, как началась метель, на Бориса словно нашло что-то. Поднял едва проспавшуюся смену, приказал собираться на охоту. Борис — мужик непростой, чуйка у него на такие дела. С ним не пропадешь. Что значит потомственный казак! С начала осени, когда пять больших и дружных между собой семей собрались вместе под рукой Бориса, и до этого самого дня никто из них не мерз и не голодал. И целы все… кроме жены, невестки и двенадцатилетнего внука самого Бориса. После же нападения собрал Борис всех мужчин в трапезную и объявил, что отныне заживет их хутор по новым правилам. «А кому не по душе, вот Бог, вот порог… никого не держу», — добавил Борис тогда. Никто не ушел. И не зря. Жили теперь как настоящие мужики — несли службу, охраняли семьи, добывали пропитание. А слово Бориса стало для всех теперь как Слово Божье. Сказал: «собирайтесь, через полчаса выезжаем на охоту», и через двадцать минут все у снегоходов. А что метель — так и бес с ней.

Арсений был бы рад, если бы его ребята сменились тем утром. А теперь вот сынок Борисов с дружками будет хорохориться: второй охотник на хуторе… ага… Вот только Марию с Ильей не уберег «герой» этот… А приучил бы тех к оружию, глядишь и живы бы сейчас были. Зато он, Арсений, свою жену Людмилу и падчерицу Катюшу, которая ему в последнее время стала как вторая жена, к оружию сразу приучил, как началось… С осени пистолеты под юбками на бедре носят, и ночью под подушку кладут. Вот родит Катюша ему сына — конечно же, это будет сын! — пара месяцев осталась, и тому ствол первой игрушкой будет. А годков с пяти Арсений начнет учить его стрелять.

Время без пяти четыре — пора на обход. Очередь Арсения чресла морозить.

В сторожевом доме никто не спит — с этим строго, все бдят, забивают «козла» (Борис не одобряет, но и прямого запрета нет), поглядывают на пульт с двумя красными лампочками. После нападения в общем доме и в трапезной установили тревожные кнопки и наладили женские дежурства. Кроме того, теперь каждая хуторянка носит при поясе кобуру с пистолетом. Пробовали было соорудить сигнализацию по всему хутору — натянули провода по периметру, которые при задевании должны были замыкать контакты, подавая сигнал на пульт, — но вскоре отказались от этой идеи, так как оледенение проводов и замыкателей приводило то к ложной тревоге, то к несрабатыванию сигнализации. В итоге ограничились тем, что заминировали двери нескольких домов и поставили старые добрые растяжки, — взрыв гранаты в любую вьюгу услышишь. Проверяли.

Собрав под конец сдачи «буру», Арсений закончил партию победителем. Накинув бушлат и взяв на поводок Бурана — здоровенного трехлетнего алабая, за которого хуторяне отдали два цинка патронов дружественной общине из станицы Северской, Арсений взял автомат на плечо и вышел в метель.

Дошел до запертых ворот со сторожкой, свернул направо в узкий проход между заборами.

Проходы эти больше месяца копали бодычи. Получилось нечто вроде траншеи по периметру хутора в виде буквы «П». Теперь можно было легко попасть в любой двор, не выходя на центральную улицу и не скача через заборы.

Ветер не унимался. В проход намело снега сантиметров пятнадцать, — новым бодычам будет работа. Хотя там две бабы… С них работы… Эх, жалко, что Борис не разрешает их трахать… Под страхом изгнания с хутора. Одна там вроде ничего. Вторая тоже недурна, фигуристая, только морда наполовину обожженная. Хотя, если набок повернуть…

Дойдя до конца прохода, Арсений поднялся по ледяным ступеням и зашагал через двор по прорезанной сквозь сугробы дорожке.

Буран шел чуть впереди, натянув поводок. Возле сгоревшего дома раздался хлопок, в котором Арсений не сразу узнал пистолетный выстрел, и пес, взвизгнув, завалился набок, засучив толстыми мохнатыми лапами. Тут же от дома отделилась среднего роста плечистая фигура, за ней вторая поменьше, одновременно кто-то рванул сплеча Арсения ремень автомата, чья-то крепкая рука обхватила его шею, а к горлу прижался ледяной метал.

— Спокойно, не рыпайся, — произнес голос за плечом. От голоса исходил такой холод, что Арсению показалось, будто это произнес не человек вовсе и не зверь, а существо изо льда. — Антон, проверь карманы, — добавил голос, обращаясь к продолжавшей приближаться фигуре.

— Сколько человек в поселке? — повторил вопрос человек с ледяным голосом, другие двое, плечистый и пацан-подросток называли его «Лисом». Не дожидаясь ответа, Лис сломал Арсению еще один палец. Арсений, было, взвыл, но тут же получил холодной подошвой в лицо.