Земля, омытая кровью - [27]

— Пожалуйста, генацвале, дай форму, только сфотографируюсь!

Один бывалый краснофлотец, сняв бушлат, дал его худощавому стройному грузину, но сказал наставительно:

— Только имей в виду, воевать тебе придется тоже как моряку.

Новичок ответил с достоинством:

— Ай, кацо! Зачем слова? Увидишь, как воевать будем. Будем драться и как горцы, и как черноморцы!

— Хорошо, посмотрим, — примирительно сказал краснофлотец. — Давай, кацо, позируй!

Политработники проводили в эти дни беседы о дружбе народов нашей страны, в едином строю защищающих родную Отчизну. Наша бригада стала теперь наглядным свидетельством этого: русские, украинцы, белорусы объединились с сынами Армении, Грузии, Азербайджана, чтобы освободить от врага их горный край — Кавказ.

Некоторые добровольцы пришли к нам из ближних селений, занятых врагом. Антонян, молодой уроженец станицы Абинской, был очень возбужден и все спрашивал меня:

— Когда пойдем в бой? Там фашисты мучают наших родных…

* * *

Мы еще не знали, когда и где предстоят новые бои, но старались времени даром не терять. Новички с утра до вечера под руководством командиров и опытных краснофлотцев изучали оружие и приемы боя в горнолесистой местности, тренировались в бросании гранат, маскировке, перебежках, переползании, обучались рукопашному бою, самоокапыванию.

Однажды утром я шел лесной тропинкой по направлению к 16–му батальону. Навстречу в полном боевом снаряжении, с винтовкой в руках бежал невысокий усатый горец. Увидев меня, он остановился с растерянным видом, неуклюже отдал честь. И вдруг, смахнув со лба пот, хитровато улыбнулся:

— Видели, товарищ комиссар, могу бегать в атаку?

Горец был уже немолодой, на висках седина, вокруг глаз, прищуренных в улыбке, лучи морщинок. Я спросил его фамилию.

— Менагаришвили! — ответил он и, сильно коверкая русский язык, объяснил, с какой целью бегал по тропинке: — Стрелять я могу. Охотник. Убью фашиста сразу. А вот бегать… Годы уже не те… На занятии от молодых отставал… Так что хочу сам себя поучить.

Я пожелал ему успеха. Днем мне снова довелось увидеть Менагаришвили, на занятиях по штыковому бою. Он был во взводе самый старший и самый старательный.

Тренировались и бывалые воины — оттачивали боевое мастерство, сознавая, что предстоят еще нелегкие схватки.

Но, разумеется, мы заботились и о том, чтобы бойцы, пока есть возможность, хорошо отдохнули. Давали людям отоспаться, старались поинтереснее заполнить досуг. Организовали художественную самодеятельность. На флоте ее всегда любили, и теперь не потребовалось уговаривать любителей сцены — они с удовольствием подготовили концерт. Он состоялся на обширной поляне, окруженной густым лесом. Выступали певцы и музыканты, чтецы и темпераментные танцоры.

«Хочу идти в бой коммунистом»

На следующий день, 1 октября, бригада получила приказ занять к рассвету исходные позиции для наступления у высоты, расположенной в четырех километрах северо — восточнее Шапсугской.

Гитлеровцам не удалось прорваться в Шапсугскую с севера, тогда они подтянули свежую 19–ю пехотную дивизию румын и развернули наступление восточнее станицы Абинской на юг, где один из полков нашей 216–й дивизии, пользуясь успехом в предыдущих боях, продвинулся вперед и занял важные рубежи. Теперь под напором гитлеровцев, обладавших многократным численным превосходством, этому полку пришлось отходить. Враг занял поселки Линдарово, Эриванский, колхозы «Красная победа», «Первый греческий» и, по данным нашей разведки, готовился развивать наступление на юг, в направлении станицы Эриванской.

Командарм решил нанести удар по румынской дивизии силами нашей и 255–й бригад во взаимодействии с частями 216–й стрелковой дивизии.

Снова марш по лесам и горам, на этот раз — ночью. Только что прошел дождь, и на горных тропах было скользко. Люди брели в темноте, спотыкаясь, скользя, иногда падая, но напрягали все силы, чтобы не шуметь. Исходный рубеж нам удалось занять незаметно для врага.

На рассвете 3 октября мы вступили в бой. Хотя в условиях горно — лесистой местности боевые действия неизбежно выливались в разрозненные схватки мелких групп, не видящих соседей, временами теряющих связь между собой, но на этот раз моряки действовали организованнее, целеустремленнее и решительнее. Сказался и опыт предыдущих боев, и тренировки.

Мощнее была и огневая поддержка. В воздухе появились наши штурмовики. Они принимали от нас сигналы и совершали налеты на вражеские позиции, на тылы фашистов.

Неудержимо надвигалась «черная туча», как называли гитлеровцы морских пехотинцев, и дружное «полундра!» ошеломляло врага. Рукопашных схваток с моряками противник избегал. Румынские солдаты предпочитали сдаваться в плен.

К исходу дня наши батальоны заняли колхоз «Первый греческий», Линдарово и высоту 181,4. В районе Линдарово отлично сражался батальон Вострикова, разгромивший здесь две роты гитлеровцев. На высоте 181,4 батальон Красникова уничтожил фашистскую роту и захватил богатые трофеи.

В 16–м батальоне снова отличился командир 3–й роты младший лейтенант П. Ябров. Его рота атаковала хорошо укрепленный опорный пункт. Гитлеровцы встретили атакующих сильным огнем и заставили залечь. Ябров предпринял дерзкую атаку.