Земля огня - [10]

Гвендолин чувствовала, что к ней приближается смерть, по мере того как комната нагревалась все больше и больше, ей казалось, что она стоит на выжженной земле. Из-за дыма видимость становилась плохой и пол дрожал, когда щебень над ними падал снова и снова, небольшие куски камней и пыли падали ей на голову.

Гвен оглянулась по сторонам на испуганные лица всех тех, кто находился в комнате, и не могла не задаться вопросом – отступив сюда, вниз, не обрекли ли они все себя на медленную и мучительную смерть? Ей начало казаться, что, возможно, людям, которые умерли наверху, повезло.

Вдруг наступила передышка, когда драконы куда-то улетели. Гвен удивилась, спрашивая себя, что они собираются делать, когда несколько секунд спустя она услышала оглушительный грохот камней. Земля задрожала так сильно, что все присутствующие в подвале упали. Грохот был отдаленным и за ним последовали два землетрясения, словно произошел оползень.

«Форт Тируса», – сказал Кендрик, подойдя к ней. – «Должно быть, они разрушили его».

Гвен посмотрела вверх на потолок и поняла, что он, вероятно, прав. Что еще могло вызвать такую лавину камней? Очевидно, драконы были в ярости, намереваясь уничтожить на острове все до единого. Она знала, что это только вопрос времени, пока они не ворвутся и в это помещение.

Во внезапном затишье Гвен была потрясена, услышав душераздирающий детский плач, разрезавший воздух. Этот звук ножом пронзил ее в грудь. Она не могла в то же мгновение не подумать о Гувейне и, когда плач где-то над землей стал громче, часть ее – все еще переживавшая о разлуке с сыном – убедила ее, что это на самом деле Гувейн там, наверху, и он зовет ее. Разумом Гвен понимала, что это невозможно: ее сын находится в море, далеко отсюда. Но сердце умоляло о том, чтобы это была правда.

«Мой ребенок!» – закричала Гвен. – «Он наверху. Я должна спасти его!»

Она побежала по ступенькам, когда почувствовала чьи-то руки на своих.

Обернувшись, Гвен увидела своего брата Риса, который удерживал ее.

«Миледи», – сказал он. – «Гувейн далеко отсюда. Это крик другого ребенка».

Гвен не хотела, чтобы это было правдой.

«Тем не менее, это ребенок», – сказала она. – «Он там один. Я не могу позволить ему умереть».

«Если ты поднимешься туда», – предупредил Кендрик, сделав шаг вперед, закашлявшись из-за сажи. – «Нам придется закрыть за тобой двери и ты останешься там одна. Ты умрешь там».

Гвен не могла мыслить ясно. Она слышала крик ребенка, знала, что он там один и понимала, что, прежде всего, она должна спасти его, чего бы это ни стоило.

Гвен отмахнулась от рук Риса и побежала к лестнице. Она поднималась через три ступеньки и, прежде чем кто-то отреагировал, сняла металлический шест, баррикадирующий двери, и уперлась в них плечом, толкая их изо всех сил, подняв ладони.

Гвен закричала от боли, потому что металл был таким горячим, что обжег ее ладони, и она быстро убрала руки. Не останавливаясь, в следующую минуту она накрыла свои ладони рукавами и толкнула двери.

Гвендолин не могла остановить кашель, вырвавшись на дневной свет, вместе с ней из подвала вылетели облака черного дыма. Упав на поверхность, девушка прищурилась от света, после чего посмотрела прямо перед собой, подняв руку к глазам. Она была потрясена, увидев одну большую волну разрушения. Все, что стояло еще несколько минут назад, теперь было стерто с лица земли, превратившись в клубы дыма и обугленный щебень.

Снова послышался крик ребенка, наверху он раздавался громче, и Гвен оглянулась по сторонам, ожидая, пока черные облака дыма рассеются. В дальней части двора она увидела на земле ребенка, завернутого в одеяло. Гвен увидела рядом с ним лежащих родителей. Сгорев заживо, они были мертвы. Каким-то образом ребенок выжил. Ощутив приступ боли, Гвен подумала, что, возможно, мать умерла, заслоняя его от пламени.

Вдруг рядом с ней появились Кендрик, Рис, Годфри и Штеффен.

«Миледи, Вы должны вернуться сейчас же!» – умолял Штеффен. – «Вы умрете здесь!»

«Ребенок», – сказала Гвен. – «Я должна спасти его».

«Ты не можешь», – настаивал Годфри. – «Тебе не удастся вернуться живой!»

Но Гвен было все равно. Ее разум был сосредоточен на ребенке, и все, что она видела, все, о чем она могла думать, был ребенок. Она вытеснила из своего сознания остальной мир, зная, что ей нужно спасти его так же, как ей нужно дышать.

Остальные попытались схватить ее, но Гвен не испытывала страха. Она стряхнула с себя их руки и помчалась к ребенку.

Гвен бежала изо всех сил, ее сердце бешено колотилось в груди, пока она пробиралась через щебень, через клубы вздымающегося черного дыма и пламени вокруг нее. Черный дым был щитом и, к счастью для нее, драконы ее еще не увидели. Гвен бежала через двор, через облака, видя только ребенка, слыша только его крики.

Девушка продолжала бежать, ее легкие горели, пока она, наконец, не добралась до ребенка. Она нагнулась, подняла ребенка и тут же осмотрела его лицо: какая-то часть ее ожидала увидеть Гувейна.

Гвен упала духом, увидев, что это не он. Это была девочка. У нее были большие прекрасные голубые глаза, полные слез. Она кричала и дрожала, сжав ручки в кулачки. Гвен была рада держать в руках другого ребенка, чувствуя, словно таким образом она компенсирует то, что отправила отсюда Гувейна. И после беглого взгляда в сверкающие глаза ребенка, Гвен уже видела, что девочка прекрасна.