Земля обетованная... - [115]

— Ну вот, час от часа не легче. — Моисей ласково похлопал по плечу Эзру. — Нечего пороть горячку. Поживем — увидим.

Когда они отошли от дома, Моисей горько усмехнулся, заметил:

— Наивные вы люди! Разве легко спрятать человека? Ведь не иголка. Да еще двоих. Или ты считаешь, что Эзре здесь не найдется дела? Мы не бросим его на произвол судьбы! Я-то остаюсь в киббуце… А если говорить откровенно, то ты просто погорячился с этим типом Ионасом. Твоя работа в Экспортно-импортном бюро нам бы здорово пригодилась.

— Моя работа в Экспортно-импортном бюро? — удивился Хаим и насторожился. — Это еще зачем?

— Я думал, ты понимаешь. Мы же должны знать, что делают эти сионистские бандиты, а главное, что они намерены делать. У нас с ними борьба не на жизнь, а на смерть. Может, ты считаешь, что я сижу в киббуце по своей прихоти? — Моисей остановился, посмотрел на Хаима. — Но об этом мы еще поговорим, и не здесь, конечно. А пока пойдем спать…

Всю ночь Хаим не сомкнул глаз, обдумывал разговор, который состоялся у него с Моисеем, взвешивал его доводы, терзался в догадках.

И следующий день он был в состоянии напряженного ожидания чего-то страшного, что, по его мнению, неизбежно должно было случиться: Соломонзон со своими приближенными, разумеется, не остановятся ни перед чем, чтобы покончить с ним, свидетелем не только запретных махинаций с оружием, но и подлого убийства Майкла…

В таком тревожно-напряженном состоянии Хаим повстречал по пути в столовую управляющего.

— Ну что, хавэр Волдитер? — спросил Арье Херсон, посмотрев на бледное, измученное лицо Хаима. — Собираешься бежать от нас?

От неожиданности Хаим остановился, словно налетел на стену.

— Знаю, знаю все твои секреты! — продолжал Арье, ложно истолковав замешательство киббуцника. — Хавэр Ионас сам сказал мне об этом. Правда, мне было приятно услышать, что ты не хочешь уходить из нашего киббуца, но… хавэр Ионас сказал, что все равно и «через не хочу» тебя заберут от нас. Так что считай, будто ты уже в Тель-Авиве и занимаешь в Экспортно-импортном бюро высокий пост!

У Хаима отлегло от сердца. Значит, Ионас намерен «забрать» его отсюда, невзирая ни на что. Это лишний раз подтверждало, что бывшие «благодетели» не остановятся перед самыми крайними мерами.

Раньше обычного вернулся из рейса Моисей.

— Все в порядке, — сказал он Хаиму. — Завтра отправляемся ни свет ни заря и, возможно, сюда уже не вернемся…

— А с Эзрой как? — встревожился Хаим.

— Товарищи согласны помочь и ему. — Моисей грустно улыбнулся. — Хотя, честно говоря, ему лучше бы оставаться здесь. Ведь ты же уедешь на родину. Где родился, рос, учился, там твои отец и сестра, друзья. А он что? Языка не знает, людей не знает… Подумай!

Но и Эзра просил не разлучать его с Хаимом, единственным близким для него человеком.

Ранним утром они отправились в очередной рейс на сыроваренную фабрику. Сидя в машине, Хаим с тоской посматривал по сторонам. Вон домик в киббуце, в котором они жили с Ойей. Неужели он видит его в последний раз? Неужели в последний раз он проезжает по этой дороге, оставляя позади дорогие воспоминания, свои надежды, свое короткое счастье, их навсегда схоронили сиротливые могильные холмики. Его мальчика и его жену…

Хаим нащупал в кармане косынку Ойи, нежно погладил ее. Тоска сжала сердце, слезы текли по щекам, но Хаим не замечал их.

Быстрее обычного гнал Моисей свой грузовик. Надо было прибыть в Иерусалим как можно раньше, чтобы первыми сдать молочные продукты на сыроваренную фабрику.

— О-о! Люблю простор! — воскликнул Моисей, еще издали заметив, что у ворот фабрики нет ни одной машины.

Хаим и Эзра молча принялись выгружать бидоны.

— Теперь, хавэрим, живо на мукомольный склад за комбикормами, — нарочито громко вслед удалявшемуся приемщику сказал Моисей, когда разгрузка машины была закончена. Но, к удивлению Хаима и Эзры, Моисей свернул в первый же переулок и повез их в обратном от мукомольного склада направлении. Вскоре они оказались на улице Батей Хабукхарим и остановились у знакомого дома, в котором обитала тетушка Дора.

— Дождетесь меня у тетушки. Я быстро вернусь.

Действительно, вскоре послышался шум подъехавшей машины. Моисей вошел в комнату не один. Мужественное, смуглое лицо, густые с проседью волосы, усмешливые темные глаза вошедшего вслед за Моисеем человека показались Хаиму знакомыми. Он узнал инженера-бетонщика Гордона, встречавшего Шелли Беккер в день прибытия «трансатлантика» в Хайфу.

Когда они разговорились, Хаим достал из кошелька сохранившийся у него конверт с обратным адресом инженера, который ему оставила еще на пароходе Шелли, и напомнил о их встрече в порту Хайфа.

— Точно, это моя рука… — удивился Гордон, разглядывая помятый конверт. — Да, да, мы тогда жили в Яффе… Все правильно. Но вы, я вижу, очень изменились! Ну и, конечно, бородки этой у вас не было…

Инженер Гордон коротко рассказал, что Шелли долго находилась в больнице, теперь с мальчиком живет у него, в Иерусалиме, но ни с кем она не разговаривает, даже со своим сыном.

— Слышал я и о ваших печалях… — сочувствующе произнес Гордон. — Понимаю вас… Но что поделаешь? Надо крепиться… Мертвых не воскресить. Однако и мириться с причинами и обстоятельствами, которые приносят людям такие несчастья, тоже не следует. И я рад был узнать, что и вы пришли к такому именно заключению.