Земля недостижимая. Сквозь тюремное окно - [8]
наказываем тех, кто мучает невинных животных. Однако и ты, и тот коммунист — скоты и хуже собак. Понял?
Спас: Не понял, господин оберштурмбанфюрер.
Гестаповец (грозя кулаком): Поймешь!
Председатель: В этом протоколе написано и о другой твоей дерзости. Когда комендант лагеря в Саймиште… Да, но сначала уточним. Ты из лагеря в Банице был переведен в лагерь в Саймиште, так?
Спас: Так.
Председатель: Значит, когда комендант лагеря в Саймиште приказал сербам часами, без остановки, ползать по грязи, ты подошел к нему, выразительно посмотрел в глаза и крикнул: «Вы, господин, не только враг Господа Бога и сербского народа, но враг и своего немецкого народа, если так бесчеловечно поступаете с людьми. Знайте, — сказал ты, — что из‑за ваших преступлений будет жестоко страдать весь немецкий народ».
Спас: Все так и было, господин полковник. Упрек жестокий, но заслуженный.
Тут разъяренный гестаповец подскочил к Спасу и влепил ему пощечину. Спас отшатнулся, но устоял на ногах и подставил ему другую щеку. Гестаповец ударил его и по другой щеке. Спас опять пошатнулся.
Спас (выпрямляясь): Так, теперь мы квиты!
Председатель (сердито гестаповцу): Оставьте свои методы! Я не могу больше. Допрашивайте вы, господин судья.
Первый судья: Продолжим. Когда тебя выпустили из лагеря в Саймиште, почему ты не отправился в родные края, но снова ушел в лес?
Спас: Потому что в моем родном крае было то же самое, что и в Саймиште.
Первый судья: Ты отправился в Боснию, не так ли?
Спас: Точно.
Первый судья: Там в одном селе близ Бьелине ты созвал мусульман и призывал их не помогать немцам и их приспешникам хорватам, ибо, по твоим словам, их сила временна, а сербы вскоре снова обретут былую силу. Так ты говорил?
Спас: Так говорил тогда, так и сейчас думаю и говорю.
Первый судья: Почему же боснийские мусульмане так близки сербам?
Спас: По многим причинам. Они не национальное меньшинство, но религиозное. Но и по вере они нам ближе, чем некие христианские сектанты, и несравненно ближе всех крещеных агностиков, материалистов и атеистов.
Первыйсудья: В Боснии ты напал со своими людьми на немецкий военный склад и захватил продовольствие?
Спас: Однако никто не может утверждать, что бил кого‑то и, тем более, убил. А продовольствие я захватил у захватчиков и вернул его хозяевам — голодным крестьянам.
Первый судья: В некоторых городах оккупированной Сербии немецкое командование приказало местным властям открыть публичные дома для немецких солдат. Ты, не имея на то никакого права, вмешался в это дело и разбросал повсюду листовки с угрозой, что убьешь каждую сербскую женщину, которая пойдет в эти бордели. Этим ты воспрепятствовал проведению санитарно–медицинских мероприятий Верховного командования. Как ты на это ответишь?
Спас: Я поступил так, как следовало поступить сербскому воину и христианину. Я придерживаюсь принципа, что никто не может продавать свое тело людям, не продав при этом свою душу дьяволу.
Первый судья: А почему это тебя так задело?
Спас: Меня это задело потому, что я свято берегу образ и честь прославленной сербской женщины — матери, сестры, девушки. Именно потому я и ушел в горы, чтобы защитить и жизнь, и правду, и образ своего народа. Окажись вы на моем месте, вы бы тоже так поступили, господин подполковник?
Первый судья: Не знаю, что бы я сделал… Однако здесь тебя допрашивают, а не меня. Ты обвиняешься еще и в том, что вместе со своими бандитами останавливал на дорогах немецкие грузовики, набитые сербскими парнями. По приказу Верховного командования всех безработных молодых людей следовало хватать и отправлять на работы в Рейх. Ты разоружал наших охранников и отпускал парней по домам. Кроме того, ты везде по селам советовал чабанам держаться подальше от дорог, чтобы не угодить в плен к немцам. Так это было? Спас: Совершенно верно. Я поступал так и по совести, и по приказу своего начальства. Но за это меня следует благодарить, а не судить.
Первый судья: Как это?
Спас: Тем самым я спасал честь немцев. Точно так же прежде поступали турки, которые отнимали у сербских матерей их детей и воспитывали из них янычар, веками наводящих ужас на Европу. Мне тяжело представить, что один из ведущих народов христианского мира в двадцатом веке повторяет преступление прошлых времен.
Гестаповец: Ты сравниваешь немцев с турками и думаешь, что этим ты нас унизишь. Между тем, я не считаю это унижением, потому что турки тоже господствующая раса, как и мы, немцы. Различие только в том, что сейчас турки, как господствующая раса, отступают, а немцы, как господствующая раса, наступают.
Спас: Именно поэтому некоторые наблюдатели указывали, что ваша национал–социалистическая партия, отбросив христианство, подхватила знамя Магомета, выпущенное из слабеющих турецких рук. Может быть, ваша партия провозгласит в Германии ислам государственной религией?
Гестаповец: А что ты об этом думаешь?
Спас: Я думаю, что турецкое господство принадлежит прошлому, немецкое — мигу современности, а Христово господство — будущему и вечности.
Гестаповец (гневно): С ним ты отправишься на виселицу или в сумасшедший дом!
В ту ночь со вторника на среду было расстреляно еще 25 узников из барака N99.
Вы сердитесь на меня за то, что в книге «Война и Библия» я пишу, что Господь попускает войны по человеческим грехам, так же как голод и мор. Все, что я писал, писал не по своему разумению, а по Священному Писанию Божию. Ни один человеческий разум не в состоянии объяснить всю совокупность того зла и горя, которая названа одним коротким словом – «война»; не может объяснить того и мой разум; но все объясняет и освещает, как яркое солнце, Священное Писание Божие.Все войны, с начала и до конца истории, - библейские войны, т.е.
По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II.
Много прекрасных книг святителя Николая Сербского уже издано на русском языке и полюбилось нашим читателям. Слово Святителя отличает огненная вера, великая любовь к Богу и людям, простота и ясность литературной речи. В этой брошюре объясняется значение для современного человека каждой из десяти заповедей, данных Богом Моисею на горе Синай. Тот, кто сердцем не примет этот первый (по времени) закон Божий, тот не сможет понять и принять ни Христа, ни Его учение. «Тот, кто не блюдет заповеди Господни, данные Моисею, напрасно будет стучаться в двери Христова Царства», — пишет святитель Николай.Брошюра рекомендуется как для тех, кто недавно пришел к вере, так и для тех, кто давно исповедует Православие.
«Миссионерские письма» сербского Златоуста, владыки Николая (Велимировича) - замечательный и в своем роде непревзойденный памятник духовной литературы XX века. Трудно сравнить с чем-либо еще разнообразие адресатов и остроту вопросов, на которые даются ответы в этих письмах. С профессором и железнодорожником, с садовником и протестантским пастором, с верующим и сомневающимся, с бедным и богатым на равных говорит Владыка, с равной любовью отзываясь на во-прошания дерзкие и смиренные, каждый раз находя необходимые, яркие, запоминающиеся слова.
«Великого князя не любили, он не был злой человек, но в нём было всё то, что русская натура ненавидит в немце — грубое простодушие, вульгарный тон, педантизм и высокомерное самодовольство — доходившее до презрения всего русского. Елизавета, бывшая сама вечно навеселе, не могла ему однако простить, что он всякий вечер был пьян; Разумовский — что он хотел Гудовича сделать гетманом; Панин за его фельдфебельские манеры; гвардия за то, что он ей предпочитал своих гольштинских солдат; дамы за то, что он вместе с ними приглашал на свои пиры актрис, всяких немок; духовенство ненавидело его за его явное презрение к восточной церкви».Издание 1903 года, текст приведен к современной орфографии.
В 1783, в Европе возгорелась война между Турцией и Россией. Граф Рожер тайно уехал из Франции и через несколько месяцев прибыл в Елисаветград, к принцу де Линь, который был тогда комиссаром Венского двора при русской армии. Князь де Линь принял его весьма ласково и помог ему вступить в русскую службу. После весьма удачного исполнения первого поручения, данного ему князем Нассау-Зигеном, граф Дама получил от императрицы Екатерины II Георгиевский крест и золотую шпагу с надписью «За храбрость».При осаде Очакова он был адъютантом князя Потёмкина; по окончании кампании, приехал в Санкт-Петербург, был представлен императрице и награждён чином полковника, в котором снова был в кампании 1789 года, кончившейся взятием Бендер.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.