Земля любви - [27]

Возвращаясь из монастыря, Жулиана сидела как каменная. Она помнила слова Франческо о необходимости сделать шаг навстречу жизни, но шаг этот она сделает, лишь уйдя из того страшного дома. Попав туда, она лишилась Матео, потом у нее украли ребенка... Нет! Она не останется там больше ни секунды!

Между тем Мариана успела рассказать все Марко Антонио, и он был потрясен поступком матери.

— Как ты могла? Как тебе такое в голову могло прийти? — повторял он в растерянности.

Жулиана прошла мимо него, даже не поглядев в его сторону, она шла как слепая, никого вокруг себя не видя, и Марко Антонио понял, что случилось непоправимое.

— Мы с отцом тебя любим, Жулиана, — начал он. — Останься с нами.

— Я умру здесь. Здесь все отравлено, Марко Антонио. Не удерживай меня, это бесполезно. Я иду искать своего сына. Я нужна ему.

Жулиана говорила отчужденно, бесцветным голосом, словно бы самой себе. Но когда в комнату вошла Жанет, в глазах Жулианы блеснула такая ненависть, что, не схвати ее за руки Марко Антонио, она бросилась бы на свекровь и растерзала ту, как это сделала бы разъяренная тигрица, у которой отобрали детеныша.

Напуганная Жанет торопливо вышла, прикрыв за собой дверь.

Жулиана вновь потухла и окаменела.

Марко Антонио отступился. Он ощутил своим любящим сердцем, понял рассудком, почувствовал кожей, что настаивать на чем-то в эту секунду — значит потерять Жулиану навсегда. Она была на грани жизни и смерти, разума и безумия, и нужно было сберечь это хрупкое равновесие, чтобы она осталась по эту сторону жизни.

— Я люблю тебя, — снова повторил он. — И буду ждать, чтобы ни случилось!

Жулиана двинулась к лестнице как сомнамбула и не спеша стала подниматься к себе в комнату.

— Может, она еще и не уйдет, — понадеялся Марко Антонио, — завтра мы вызовем ей врача, я снова буду за ней ухаживать...

Но Жулиана ушла. Когда? Куда? Никто не заметил. Наверное, выскользнула на рассвете серой тенью и пропала вместе с отступающей темнотой.

Узнав, что Жулиана ушла, Марко Антонио бросился ничком на кровать и застыл, словно мертвый.

— Дурачок ты, дурачок, — начала свое утешительное слово Жанет, подходя к кровати сына. — Она же тебя не любила! И не полюбила бы никогда! Кто знает, сколько бы тебе пришлось растить ублюдков, если бы она осталась с тобой?.. Нет ее, и слава Богу!

— Ты мне больше не мать! — истерически закричал Марко Антонио. — После того, что ты сделала, ты мне больше не мать! Убирайся! Убирайся отсюда!

— Может, это ты уберешься из нашего дома вслед за своей итальянкой? — высокомерно спросила Жанет. — Может, и ты не можешь жить со мной под одной крышей?

— Оставь сына в покое! — яростно процедил вошедший Франческо. — Самое лучшее, что ты могла бы сделать, это уйти! Собрать свои вещи и уйти! Видит Бог, я долго терпел. Но и моему терпению пришел конец!

— Не вам мне указывать, мужичье, — с тем же высокомерием выговорила Жанет и проследовала к лестнице. — Я единственная среди низкопородного быдла, кто печется о чести дома Мальяно. И не вам мне указывать, как мне поступать.

С этого дня жизнь в доме Мальяно разладилась окончательно. Марко Антонио снова начал пить и приходил домой под утро, едва держась на ногах. Франческо перебрался спать в комнату для гостей, а обедал и ужинал на кухне. Никто больше не разговаривал с доной Жанет, но она по-прежнему приказывала накрывать себе обед в столовой и садилась одна за огромный стол, освещенный серебряными шандалами, и в торжественном молчании вкушала пищу.

Франческо улучил момент, когда Марко Антонио только собирался уходить из дома, и с укоризной сказал ему:

— Мне кажется, Жулиане не понравился бы твой образ жизни. Ты ведешь себя не по-мужски.

— Моя мать... — начал Марко Антонио.

— Ответит сама за все, что натворила. А тебе придется отвечать за себя. Представь, что Жулиана вернулась, чем ты встретишь ее?

Марко Антонио понурился. Отец был прав, как всегда, ему и самому было тошно на себя смотреть, но дорожка была такой привычной, такой знакомой...

— Мы должны найти малыша Жулианы, — тихо сказал Франческо, — и тогда она вернется к нам.

— Вернется к нам, — эхом повторил Марко Антонио.

Глава 12

Алтину наслаждался гостеприимством семейства Гумерсинду. Леонора баловала пострадавшего необыкновенно вкусными итальянскими блюдами, а хозяин дома потчевал его вином. Алтину почувствовал себя как дома у своих новых родственников, проникся к ним самым искренним расположением и дружбой. Засидевшись как-то с Гумерсинду за стаканом вина, он вдруг вспомнил необыкновенно вкусный ужин и растроганно сказал:

— Жаль, что дона Мария уже легла, я бы поблагодарил ее за то чудесное воспитание, какое она дала своей дочери.

Гумерсинду довольно улыбнулся.

— Да, дочки у нас хорошие, — согласился он, — мужья на них не жалуются.

— Как можно жаловаться, когда жена готовит такие макароны, да еще с соусом. Я бы так и начал: сеньора Мария, вашу Паолу я полюбил как родную дочь. А уж как ее любит мой Аугусту!..

— Какую еще Паолу? — вcкинулся Гумерсинду. — Мою дочь зовут Анжелика и никаких макарон она готовить не умеет. Бразильянки умеют готовить фасоль и кукурузу, а макароны любят итальянцы.