Земля - [53]

Серебряный серп ущербного месяца блестел на небе. В ночной тишине слышался только звенящий говор речки Апнэ. Налетал порывами прохладный ветер, освежая пылающее лицо Сун Ок.

Ничего не видя, не ощущая, не слыша, она продолжала свой путь.

Большой пруд, расположенный у крутого, скалистого горного склона, и днем отливал темно-синим цветом: сразу видно было, что он глубок.

Вот и хорошо. Ей нужна глубокая вода. Не случайно ноги привели ее сюда!

Проходя мимо одинокой ивы, стоящей на берегу пруда, Сун Ок вдруг остановилась, и страх исказил ее лицо. Ей вспомнился Ко Се Бан, повесившийся на этой иве. Перед глазами Сун Ок встало страшное лицо мертвеца: вывалившийся язык, выпученные глаза… Она подняла голову и увидела ту самую ветвь, на которой висел Ко Се Бан. Это была страшная, ужасная смерть! Он покончил с собой из-за клочка земли, из-за горстки риса!

Сколько людей, не изведав жизни, не успев расцвести, погибли преждевременно, доведенные до отчаяния кровожадными помещиками.

Вот и Сун Ок должна умереть из-за этой земли. Если бы у ее отца был клочок земли, разве стала бы она содержанкой?

Сейчас ей ничего уж не было страшно, ее глаза горели лихорадочным огнем.

Земля! Ты родила меня, ты опозорила меня, насмеялась надо мной! Теперь ты принимаешь меня обратно в свое лоно.

Сун Ок двинулась вперед. Походка у нее была твердой и решительной. Добравшись до вершины горы, она начала спускаться, пробираясь между черными утесами, к пруду. Месяц излучал тихий, спокойный свет. Он отражался в темной зеркальной глади пруда; от него шли по воде серебряные блики; и, казалось, он оброс серебряной бородой и приветливо улыбается Сун Ок, приглашая ее в свое холодное царство…

Сун Ок на миг оторвала взгляд от этой магической улыбки и подняла глаза к небосводу. В его лазоревой глубине мерцало бесчисленное множество звезд. И они тоже словно манили, звали Сун Ок к себе: «Скорей, скорей, мы рады принять тебя!»

На востоке, заслоняя небо, высилась величественная гора Чомбансан.

Все в этой ночной, полной красоты и величия картине словно указывало ей, оскорбленной и униженной, на этот пруд, пруд отчаяния и кошмаров…

Сун Ок дико вскрикнула и, закрыв лицо руками, бросилась в воду.

С шумным всплеском разбежались во все стороны круги, разбивая зеркальную гладь воды, и у прибрежных утесов запенились волны.

2

В этот день Кан Гюн вместе с землемером отправился в Бэлмаыр. Он решил вымерить площадь поднимаемой целины и обсудить с членами исполнительной комиссии, возглавляемой Куак Ба Ви, ряд мер, которые нужно было провести, прежде чем вплотную приступить к делу. Сен Дар Хо, Квон Чир Бок, Тю Тхэ Вон и еще несколько крестьян помоложе вызвались помочь землемеру. Они помогали ему устанавливать вехи и вытягивать измерительную ленту. Кан Гюн поднялся вместе с ними до самого верховья речушки. Речку преграждала плотина; она была сооружена кое-как и никуда не годилась. Но если ее укрепить, достроить, то можно будет подавать на поле столько воды, сколько душе угодно!

Нынешний оросительный канал обрывался у рисовых плантаций Ко Бен Сана и Тю Тхэ Вона — как раз там, откуда начинались крестьянские поля. Предполагалось продолжить его, прорыть новый канал — до того места, где кончалась деревня; тогда все прилегающие к нему участки можно было бы превратить в рисовые поля. По плану, канал проходил позади чиби Квон Чир Бока, через приусадебный участок Тю Тхэ Вона, мимо поля Куак Ба Ви и приусадебных участков Пак Чем Ди и Сун И.

И как это прежде никто не додумался до такого простого дела!

Когда подходило время очистки узловых каналов, между крестьянами возникали споры только о том, кто должен работать больше, кто меньше.

И они порешили, что те, у кого больше рисовых полей, должны и работать больше. Но хозяева головных узлов, чьи поля примыкали к каналу, старались свалить всю работу на тех, чья земля находилась дальше от воды.

Они считали узловые каналы своей собственностью и распоряжались ими, как хотели. Тем, кто не принимал участия в очистке головных узлов и не становился, таким образом, пайщиком, воды не давали вовсе. Это лишало возможности приобретать здесь рисовые плантации пришлым людям. Их не принимали в число пайщиков, не допускали на их поля воду. Несколько лет назад один сеулец, не зная, как трудно здесь с водой, купил у Тю Тхэ Ро крупный земельный участок. Но ему так и не удалось вступить в пайщики, и, оставшись без воды, он вынужден был перепродать участок и ни с чем вернуться обратно.

Как уже рассказывалось, Ко Бен Сан, действуя через своих родственников, намеревался помешать поднятию целины. С этой целью он и зашел к Ко Сен До, но его интрига с позором провалилась: этот проклятый До Чи по всей деревне трубил теперь о темных происках Ко Бен Сана.

Не поддержали его и другие хозяева головных узлов. И помещик решил на время отказаться от своих планов, притаиться.

Многие бэлмаырцы, в течение долгих лет притерпевшиеся к произволу помещиков, неограниченно властвовавших над ними, и сейчас побаивались Ко Бен Сана, сторонились его. Кан Гюн знал об этом и однажды сказал крестьянам:

— Поймите, что река теперь не может быть собственностью отдельных лиц. Вся земля национализирована, а значит, и вода — общее достояние. Никто из хозяев головных узлов не сможет помешать нам рыть новый канал. Не выйдет! В интересах крестьян и всего народного хозяйства нашей страны — как можно больше увеличивать посевные площади, создавать изобилие продуктов! И тот, кто пытается тормозить строительство новых каналов, поднятие новых плодородных земель, сам того не сознавая или же с умыслом вредит общему делу!..