Земля и Небо (Часть 1) - [19]

Люди на вышках-скворечниках стали истинные звери, им показалось, что они стали ближе к небу и оторвались от пропахшей кровью и потом зоновской земли. Поступки их приобрели оттенок вершителей судеб. Вышковые люди безбоязненно брали на себя смелость выносить приговоры зазевавшимся, забредшим без умысла побега на запретную полосу, и рисковым хитрованам, что дерзко желали проверить: выстрелит ли мне в голову вчерашний корешок или нет?

Еще как стрелял этот самый корешок! И стреляли без предупреждения, без крика -- исподтишка. Потому что знали: каждый выстрел-попадание в зэка -шаг к воле, выстрел в сторону живого человека -- минус год срока, капля крови его, тобой добытая, -- день твоей свободы. Как тут не попробуешь -заманчиво было для многих козлов...

Только вот одни ли они были повинны в расправе над себе подобными? Более -- тот, кто дал им оружие-власть, лукаво определив, что не устоят слабые духом перед соблазном за счет крови другого осуществить свою главную мечту -- волю. Земными пособниками дьявола были здесь солидные люди в погонах, говорившие вроде бы правильно, но выполнявшие явно бесовский умысел.

ЗОНА. ОРЛОВ (СО СЛОВ ВОРОНЦОВА)

Не все так просто, по ранжиру -- те и эти, охраняемые и охранники. Как и все в Зоне, нововведение обросло за счет хитроумия зэков разного рода тайными подземными течениями: в активисты вступали, глубоко ненавидя саму эту идею, и, оставаясь какое-то время "вашим-нашим", решали по ходу, что здесь светит.

Шли и по убеждению, тогда стреляли с вышки, будто бы уже отделяя себя от тех, кто внизу.

Ступали в скворечни и расчетливые, отважные парни, чтобы получить в руки автомат и уйти, прихватив с собой пару дружков.

С политработников летели звездочки, они не спали ночей, проклиная дьявольское новшество. В регламентированную тайным внутренним кодексом жизнь Зоны бросили самую сладкую кость -- волю. И слабые открывали огонь.

Однажды под него попал и Воронцов, тогда еще не Квазимода, а восемнадцатилетний паренек Ваня. В Ваню выстрелили, а дело администрация прикрыла. Зона встала на дыбы: судить стрелявшего! Вошедших в Зону начальника колонии, замполита и начальника отряда заперли, чтобы получить за них комиссию из Москвы.

Вместо нее прилетел генерал Слонов, начальник управления, его замы, тогда молодой еще старлей Медведев да помощник прокурора по надзору. Вошли в Зону, и их тоже задержали, а предыдущих заложников тут же выпустили на вахту.

ЗОНА. МЕДВЕДЕВ

То был пятьдесят шестой, и офицер в Зоне был уважаем. Нас не пугали заточками, не грозились убивать по одному, напротив -- выдали чистое белье, приготовили обед и ужин, баню даже протопили.

Уважительно, одним словом, отнеслись. Объяснили, что мы будем тут находиться до прилета комиссии из столицы нашей родины, доставили в камеру шахматы и книги и гордо удалились, лукаво предоставив нам возможность побывать в своей шкуре. Камеру закрыли.

Мы передали на вахту сообщение, что никакого насилия над нами совершено не было, все спокойно, оставалось только ждать. Ночью, конечно, спать никто не смог. Кто-то догадался пригласить парнишку, из-за которого разгорелся весь сыр-бор. Пришел этот Ваня, русенький чубчик, только пушок появился на верхней губе.

И сейчас он такой же, не изменился. Уже тогда сильный, торс у него был атлетический, ручищи мужские, ухватистые. Не понравился он нам сразу, хитрый какой-то, злой. Голова наискось в бинтах, торчит нос, да глаз один, наивно-детский, испуганно бегает по нашим лицам -- что же теперь будет?

ЗОНА. ОРЛОВ

-- Ходил я к ручью, за водой. Опустил чайник, и тут -- очередь, -рассказывал нехотя, не веря в наше участие. -- Ну, прошли пули мимо. Одна вот, -- потрогал голову, -- срикошетила от камня в лицо.

-- Что врач говорит? -- обернулся генерал, стоявший все это время к ним спиной, -- очень уж он сердился, что попал в такое нелепое положение, места найти не мог.

-- Ничего...

-- Ну! -- генерал еле сдержался. -- Ну что с глазом-то -- серьезно? -спросил зло.

Глаз в разрезе бинта сощурился.

-- Не знает врач, -- коротко бросил парень. -- Он гинеколог. Сказал, глаз не манда -- проморгает.

-- Что-что? Какой гинеколог?! -- рассвирепел генерал.

-- Сидит за аборт. Врача нет, в отпуску... -- осторожно подсказал начальник колонии.

-- "В отпуску-у"! -- передразнил генерал.

Все происходящее генерала выводило из себя -- задержание это дурацкое, неспокойные зэки, своя бессонница, возраст и вообще выбор жизненного пути.

Повисло молчание.

-- Садись, -- терпеливо предложил Медведев, понимая, что в таком тоне ни разговора, ни разрешения ситуации не произойдет.

Юный Воронцов сел.

-- Ручей уже на запретке? -- спросил Медведев главное.

-- Нет, -- четко ответил юнец, он поверил этому старлею и с ним мог говорить не через губу. -- Спросите у наших, все туда ходят, было всегда спокойно.

Медведев оглядел всех. Стало ясно: он прав. Оставалось только играть в шахматы и молить о том, чтобы Москва пошевелилась.

-- Что скажешь? -- грубо спросил генерал начальника колонии.

Тот пожал плечами.

ЗОНА. ВОРОНЦОВ

Как не помнить... Зона неработающая, бродячая, стала жить полусвободной жизнью. Давление в бунте изнутри не нарастало, и зэки готовы были "спустить пар" убийствами активистов. А они словно растворились, забились тараканами в щели, никого не видно. Знали участь свою. Просили забрать из Зоны. Куда там...