Земля и космос. От реальности к гипотезе - [60]

Может показаться, что человек способен управлять Вселенной. К примеру, при помощи науки. К середине XVIII столетия «научная революция» продолжалась уже на протяжении двух столетий. Своего пика, при Исааке Ньютоне, наука достигла за три четверти века до этого. Западная Европа, в особенности Франция, испытывала самый расцвет эпохи рассудка.

И тем не менее наука еще не казалась альтернативой магии.

Фактически развитие науки на простом человеке никак не отразилось. Было всего несколько ученых и дилетантов, которые интересовались наукой как интеллектуальной игрой для джентльменов с высоким умственным развитием, но это и все. Наука была скучным абстрактным предметом, который не имел никакого практического смысла (многие ученые, следовавшие традициям, идущим еще со времен древних греков, считали, что наука и не должна иметь отношение к жизни).

Коперник мог спорить о том, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот; Галилей мог попасть в опалу, защищая эти взгляды; Ньютон мог разработать замечательные законы механики, которые объясняли движения небесных тел, но как это все могло отразиться на жизни фермера, рыболова или ремесленника?

Конечно, еще до середины XVIII века существовали технологические достижения, воздействующие на жизнь обычного человека, и иногда очень глубоко, но эти достижения, как казалось, не имеют никакого отношения к науке. Такие изобретения, как катапульта, морской компас, подкова, порох, книгопечатание, были по своему характеру революционными, но они являлись продуктом изобретательного ума, что не имело ничего общего с мозговой деятельностью ученых (которых в XVIII веке называли «естествоиспытателями», поскольку термин «ученый» тогда не был известен).

Короче, в середине XVIII столетия большинство населения не только не считало науку альтернативой предрассудкам, но и не думало, что она вообще может иметь какое-то отношение к обычной жизни.

Только в 1752 году начались изменения — и толчком для этого послужила молния.

Природа имеет много грозных проявлений, но наиболее явно против конкретного человека направлено одно — молния. Именно с ее помощью, как считалось, божество карает его смертью.

Людей убивают также войны, болезни и голод, и для истинных верующих все эти напасти являются наказанием за грехи, но эти напасти обрушиваются на многих. От армии завоевателей страдал не только конкретный человек, но также и его друзья и соседи, как и от «черной смерти» (эпидемия чумы, унесшая жизни одной трети населения Западной Европы. — Примеч. пер.) и от вызванного засухой голода. Грехи конкретного человека соединялись с огромными грехами всей деревни, области, нации и таким образом как бы становились меньше.

А вот человек, которого ударило молнией, был отдельным грешником, поскольку в его соседей молния не ударяла. Жертва выбиралась высшими силами, после чего ее дом поджигался. Это был куда более наглядный знак гнева божества, чем даже внезапная смерть от апоплексического удара. При апоплексическом ударе причина смерти не видима и может иметь разные причины, а вот в случае с молнией никаких сомнений не было. Божественный гнев низвергался с небес и этим внушал жертве ужас и страх.

Вполне естественно, что в самых известных мифах молния ассоциировалась с богами. У греков Зевс метал молнии, у древних норвежцев молнии были молотом Тора. Если обратиться к 18-му псалму (стиху 14, в частности), то можно обнаружить, что библейский Бог также метал молнии. Джулия Уорд Хоу писала в своем «Боевом гимне республики» (песня во время Гражданской войны в США. — Примеч. пер.): «Он вытащит судьбоносную молнию Его ужасной, быстрой сабли».

Но если удар молнии для всех явно являлся оружием, которым сверхъестественное существо проявляло свой гнев, было несколько последствий удара молнии, казавшихся труднообъяснимыми.

Когда молния ударяет, то делает она это чаще в высокие объекты, а не в низкие. Самыми высокими объектами в маленьких европейских городках в начале нашего времени были шпили деревенских церквей. Это означало, что, к большому замешательству священников, наиболее частой целью для молний была сама церковь.

Я читал, что на протяжении более чем тридцати трех лет в Германии XVIII столетия пострадало от молний не менее четырехсот церквей. Более того, поскольку во время шторма колокола звонили, чтобы отвратить гнев Господа, звонари подвергались особому риску и за почти тридцатитрехлетний период было убито 120 из них.

Тем не менее никто, похоже, так и не избавился от убеждения, что молнии являются наказаниями за грехи. До тех пор, пока за изучение молний не взялась наука.

В середине XVIII столетия ученых заинтересовали свойства лейденской банки. Если описать ее коротко, то это устройство, которое могло сохранять значительный электрический заряд, способный сбить человека с ног. Лейденская банка могла накопить столь значительный заряд, что при разряде через небольшой зазор возникала маленькая искра и раздавался отчетливый характерный звук.

Наверняка многим ученым приходило в голову, что разряд лейденской банки похож на миниатюрную молнию с очень слабым звуком грома. Могло им прийти в голову и то, что земля и небо представляют собой огромную лейденскую банку и что внушительный удар молнии и последующий звук грома — это те же искра и звук разряда, но в большем масштабе.