Земля горячая - [28]
Я, как сейчас помню, подошла к Вальке и, улыбаясь, добавила:
— А я и не подозревала, что ты такой хозяйственный!
— Это что, упрек или похвала?
— Н-не знаю, время покажет. А сейчас повторяю: никаких разногласий, во всем полная договоренность.
— Ура! Браво, Галка! — обрадовался он и, весь просияв, подхватил меня и закружил по комнате. Потом бережно усадил на нашу самодельную тахту, стал передо мной на колени и сказал взволнованно:
— Вот что, Галина. Запомни, что я тебе сейчас скажу. Я сделаю все, чтобы наша совместная жизнь была шикарной. Накопим в Усть-Гремучем деньжат, поедем на юг, куда-нибудь в Туапсе или в Одессу, кутнем в ресторане. Машину купим, шубу тебе, в общем полный комфорт…
Мне не хотелось спорить, но я все-таки сказала:
— Спасибо, милый, за такую чудесную программу, только я хотела бы услышать от тебя другие слова.
Мне надо было уже тогда с ним сразиться, а потом еще в тот момент, когда он запретил посылать деньги маме. А я млела от его объятий и боялась с ним ссориться. И вот вчера мне показалось, что он пытался уличить меня в утайке денег… Но ведь кофточка, которую он тряс над чемоданом, была куплена еще в Панине… Почему-то не захотелось мне с ним объясняться, что-то нехорошее легло между нами, и я решила — пусть думает, что хочет, даже то, что я прячу от него деньги, пусть!
Мне стало горько от подобных мыслей, от нехороших предчувствий, и я впервые подумала о том, что мы с Валентином, в сущности, разные люди и что я поторопилась с замужеством. Правы были ребята… Едва я подумала об этом, как тут же постаралась отогнать эти мысли, начала вспоминать о хороших чертах его характера — его заботливости и хозяйственности.
Раздумья мои прервал телефонный звонок. Я взяла трубку и услышала насмешливый голос бухгалтера Прасковьи Федоровны. Сразу стало легче на душе.
— Галина Ивановна, зайдите! Наконец-то вам начислены подъемные за переезд из Панина, Мешок захватите — деньжищ уйма!
Подъемные… Да-а, Валентин долго ждал их. Он все подсчитывал, насколько увеличится вклад в сберкассе. Опять деньги!..
И снова я принялась думать об этих денежных делах. В Панине я сразу отсылала деньги маме, а здесь ими распоряжается Валентин… А не открыть ли и мне свой счет и, как Валентин, начать накапливать десятки, сотни, стать такой же расчетливой, как и он?
«Нет! — рубанула я сгоряча ладонью по столу. — Я должна отучить его от этой идолопоклоннической страсти. Надо с ним спорить, драться, доказывать, что человек в наше время должен быть выше сытости. Ведь прав же был Горький, прав!»
И откуда накатило все это? Как хорошо жилось мне до Вальки! Я никогда не думала, что деньги, сберкнижка — самое главное на севере. А ведь есть люди, которые, приехав на Камчатку, садятся на сухари и чай, обкрадывают себя, невесть для чего накапливая рубли. Нет, Шура, Лешка, Толик, Сашка не такие. Сашка всегда раздает деньги и потом забывает, не спрашивает долгов. А то купят что-нибудь в складчину — приемник, например. Ведь получаем мы здесь довольно много, надо и быть щедрее. Вот я держу в руках мои подъемные — целых шесть сотен. Куда их девать? Стою и думаю. Напротив почта и сберкасса. Где-то далеко мама. Будь что будет — пойду на почту!.. А что скажет Валентин, мне все равно. Пусть что хочет, то и говорит.
ГЛАВА XII
Помню, однажды видела я в степи пожар. Давно это было, еще в детстве. Я до сих пор не могу забыть этой страшной, необыкновенной по силе картины. Ехала я с отцом в поезде. Паровик натужно тащил вагоны на небольшой взгорок. «Глядите — пожар!» — крикнул кто-то. Мы все приникли к окну. Недалеко от железнодорожного полотна горела в двух местах прошлогодняя высокая сухая трава. Жаркие валы огня с гулом катились друг другу навстречу. Пожар, наверно, возник от паровозных искр. Чем ближе сходились валы, тем быстрей возрастала их грозная сила, выше становились рыжие вихры огня. Наконец валы сшиблись и, свитые опаляющим ветром в один багровый жгут, поднялись к небу… Я потом не раз вспоминала эту картину.
…Мы сидели на партийном собрании, слушали доклад Булатова о ходе строительства порта. Я окинула взглядом зал — много в Усть-Гремучем прибавилось коммунистов, особенно за последние две недели. Сила! Народ главным образом приехал из Находки и Владивостока. Все внимательно слушали Булатова. Потом начались прения.
Мне очень понравилось выступление незнакомого мужчины. Я как-то не расслышала его фамилии. Каждое его слово било Булатова, как говорится, не в бровь, а в глаз. Булатов, присевший после доклада за стол президиума, багровел, но молчал. Незнакомец говорил о том, что руководство порта напринимало от рыбаков катера, которые давно подлежат списанию. Куда годны эти старые калоши? Подойдет навигация — не на чем будет работать. Иди за всякой мелочью к рыбакам.
— Нам, товарищи, нужен настоящий портофлот! — напирая грудью на шаткую трибуну, говорил он.
Потом остановился на штатах и штатном расписании и опять крепко задел Булатова. Незнакомец прямо так и сказал:
— Хоть вы и добились утверждения команды на катерах в шесть человек, но дело это противозаконное!
Я не сводила с него глаз. Был он невысок ростом, седоват, коренаст и крепок. И хотя форменный бостоновый костюм не сиял позолотой моряцких нашивок, все в нем вызывало симпатию.
В повести «Меж крутых бережков» рассказывается о судьбе современной деревенской молодежи, о выборе ею после окончания школы своего жизненного пути, о любви к родному краю, о творческом труде. Наиболее удачным и запоминающимся получился образ десятиклассницы Фени, простой советской девушки из деревни. Феня предстает перед читателем натурой чистой, целеустремленной и твердой в своих убеждениях. Такие, как Феня, не пойдут против своей совести, не подведут друзей, не склонят головы перед трудностями и сложностями жизни. Василия Золотова читатели знают по книгам «Там, где шумит море», «Земля горячая», «Придет и твоя весна» и др.
Михаил Андреевич Лев (род. в 1915 г.) известный советский еврейский прозаик, участник Великой Отечественной войны. Писатель пережил ужасы немецко-фашистского лагеря, воевал в партизанском отряде, был разведчиком, начальником штаба партизанского полка. Отечественная война — основная тема его творчества. В настоящее издание вошли две повести: «Если бы не друзья мои...» (1961) на военную тему и «Юность Жака Альбро» (1965), рассказывающая о судьбе циркового артиста, которого поиски правды и справедливости приводят в революцию.
Ким Федорович Панферов родился в 1923 году в г. Вольске, Саратовской области. В войну учился в военной школе авиамехаников. В 1948 году окончил Московский государственный институт международных отношений. Учился в Литературном институте имени А. М. Горького, откуда с четвертого курса по направлению ЦК ВЛКСМ уехал в Тувинскую автономную республику, где три года работал в газетах. Затем был сотрудником журнала «Советский моряк», редактором многотиражной газеты «Инженер транспорта», сотрудником газеты «Водный транспорт». Офицер запаса.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.