Земля горячая - [135]
— Запутался я, Галка. Понимаешь, с поварами-то я действительно прошляпил, ну, то есть поблажку им дал. И все из-за дурацкой жалости! Пожалел… Подошли мы всей оравой к столовке, а дверь уже закрыта. Нас сначала не хотели впускать, а как узнали, что мы с проверкой, сразу открыли. Да такие вежливые все. Выбили мы в кассе чеки, сели ужинать. И тут я чуть со стыда не сгорел. Шефом работает жена погибшего капитана, трое детей, понимаешь? А ребята на нее чуть не с кулаками.
Лешка, присев, опустил голову.
— Не надо было мне идти туда. На кой черт полез — не знаю. А тут еще Сашка Бес! Заказал стакан сметаны, — видишь ли, сметанки, дьяволу, захотелось! А в стакане комочек крахмала оказался. Ну, Бес и давай орать: «Чем кормите! Что за безобразие! Жулье!» Повариха подошла к нему, спрашивает по-человечески: «В чем дело?» А он: «Разуй глаза — увидишь!» Ты понимаешь — ведь мать троих детей, вдова погибшего моряка!..
— Но если в столовой крадут, что ж, по-твоему, нужно им потакать? Закрыть глаза на все и не замечать, что там жулики орудуют?
Лешка покачал головой, ничего не ответил. Мы долго сидели молча.
Когда подошел Игорь, я рассказала ему о том, что произошло в столовой.
Лицо Игоря сразу стало строгим: брови шнурком, глаза — лед бирюзовый. Немного подумав, Игорь сказал:
— Ты, Леха, прости меня, но твое отношение к этому иначе чем трусливым не назовешь. Нечего поощрять воров! Мало ли что «вдова, трое детей»!.. Разве это дает ей право обкрадывать людей? Если есть подтверждающие это факты, надо принимать меры. И нечего слезу пускать!
— Ослы вы, больше никто! — с каким-то отчаянием закричал вдруг Лешка. — Поймите, черти, — тро-е детей! Что ж — под суд ее?.. Так, что ли?
— Не горячись, — остановил его Игорь. — Разве мы говорим «под суд». Надо помочь ей, сделать ее честным человеком. Сумей добиться этого — вот тогда любой скажет: «Да, настоящий парень наш комсорг!» Тебя же все знают как смельчака, а ты вдруг раскис…
Впервые за долгие годы дружбы я не узнавала Игоря! Мне казалось, что говорит кто-то другой. Все у него получалось очень уж правильно. Ну ясно, что Игорь прав! Я прекрасно понимаю его, но сердцем — на стороне Лешки. Меня как-то неприятно покоробила эта неожиданная сухость Игоря. Никогда не думала, что он может быть таким рассудительно-холодным.
Игорь бросил окурок и придавил его каблуком.
Лешка поднял голову.
— Что же я, по-твоему, должен делать?..
— Вернуться в столовую и довести дело до конца!
— Значит, до суда! Так я тебя понимаю?
— Ну зачем же сразу «до суда»! Ты поговори с ней по-человечески. Пусть о детях подумает. И потом, муж-то был честным человеком! Растолкуй ей — жить надо так, чтобы детям потом не было стыдно за мать…
— Ну и умники вы все!. — опять вскипел Лешка. — Да вы поймите, мне легче одиннадцатибалльный шторм перенести, чем эту женщину засудить!..
— Ты думаешь, одному тебе ее жалко? У тебя — сердце, а у других — камень? Иди, пока не поздно, тебя там ждут.
Лешка поднялся и не оборачиваясь зашагал в темноту.
— Может быть, и мы пойдем туда? — предложила я Игорю.
— Я только что был там: повариха плачет, девчата успокаивают ее. Не переживай, Галка, все обойдется хорошо. Но и воровство в столовой тоже надо было когда-нибудь пресечь. Это, между прочим, даже хорошо, что сейчас все выявилось. — Игорь снова закурил и бросил взгляд в сторону реки. — Вот что, Галка, ты отправляйся спать, а я пойду на причалы. Надо проверить, как там идет погрузка.
— А у Виктора был?
Игорь нахмурился.
— Да, Положение неважное. Потребуется кровь.
ГЛАВА XVI
Вторую ночь ревет шторм. Мне не спится. Игорь — в правлении порта. Ждет у телефона известий из райбольницы. Покровскому-Дубровскому очень плохо. Предстоит вливание крови. Игорь уже нашел доноров и сам хочет дать кровь — у него та же группа. Дело только за сигналом. Он обязательно должен зайти ко мне: я не засну, пока не узнаю, в каком состоянии Виктор. Игорь не перестает твердить, что я на время декретного отпуска должна уехать в Москву. Да как он не может понять — спокойная, размеренная жизнь не для меня! Мне все хочется знать: и сколько прибыло новых людей, и что это за люди, и сколько пришло плавкранов, и сколько за сутки принято грузов… Я вижу, как с каждой удачей светлеет лицо Лешки Крылова и как хмурится Кущ, если обнаруживает какой-нибудь коммерческий брак. Одержимые! Я и сама уже крепко вросла в жизнь поселка, точно так же, как навсегда врастает привитый черенок в ствол молодой яблоньки. Вспоминаю, сколько дней провела в этих Ушках, когда мы с Сашкой проверяли работу портофлота.
Да, Валентин Пересядько совсем другой человек. «В наше время, — часто говорил он раздраженным тоном, — надо иметь в жизни одно дело и получать за него добрые гроши, а всякие там увлечения музыкой, фотографией или еще чем-нибудь — пустая трата времени». И тут я еще острей ощутила, что нет сейчас рядом Игоря. Пойду к нему! Быстро набросив пальто, я выбежала из дому. На улице холодный дождь, темнота. Игорь наверняка будет ругать меня. Ну и пусть!
Кто-то быстро шел мне навстречу, хлюпая сапогами по лужам. Игорь!.. Меня ослепил яркий луч фонарика.
В повести «Меж крутых бережков» рассказывается о судьбе современной деревенской молодежи, о выборе ею после окончания школы своего жизненного пути, о любви к родному краю, о творческом труде. Наиболее удачным и запоминающимся получился образ десятиклассницы Фени, простой советской девушки из деревни. Феня предстает перед читателем натурой чистой, целеустремленной и твердой в своих убеждениях. Такие, как Феня, не пойдут против своей совести, не подведут друзей, не склонят головы перед трудностями и сложностями жизни. Василия Золотова читатели знают по книгам «Там, где шумит море», «Земля горячая», «Придет и твоя весна» и др.
Михаил Андреевич Лев (род. в 1915 г.) известный советский еврейский прозаик, участник Великой Отечественной войны. Писатель пережил ужасы немецко-фашистского лагеря, воевал в партизанском отряде, был разведчиком, начальником штаба партизанского полка. Отечественная война — основная тема его творчества. В настоящее издание вошли две повести: «Если бы не друзья мои...» (1961) на военную тему и «Юность Жака Альбро» (1965), рассказывающая о судьбе циркового артиста, которого поиски правды и справедливости приводят в революцию.
Ким Федорович Панферов родился в 1923 году в г. Вольске, Саратовской области. В войну учился в военной школе авиамехаников. В 1948 году окончил Московский государственный институт международных отношений. Учился в Литературном институте имени А. М. Горького, откуда с четвертого курса по направлению ЦК ВЛКСМ уехал в Тувинскую автономную республику, где три года работал в газетах. Затем был сотрудником журнала «Советский моряк», редактором многотиражной газеты «Инженер транспорта», сотрудником газеты «Водный транспорт». Офицер запаса.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.