Земля горячая - [134]
лилась мелодия.
Вот луч фонарика выхватил из этой группы Лешку Крылова, Толю Пышного и Раю. Сзади них виднелась русоволосая голова Сашки Беса. Я даже позавидовала им — там, у сцены, стоят они, мои друзья, и дружно поют, как в былые времена в Панине. Конечно, Игоря можно понять — мало ли что может случиться в темноте: кто-то может нечаянно толкнуть, ударить. Но мне очень хотелось быть там, с друзьями. Уверена, что Игорю — тоже.
Песни звучали одна за другой, а света все нет и нет. В зале то там, то здесь вспыхивали лучи карманных фонарей. Лешка хлопнул в ладоши, чтобы привлечь внимание, и сказал:
— Товарищи, пока нет света, может, делом займемся?
— Каким?
— Посоветуемся, как лучше наладить нам свой досуг. Разве не надоело еще сидеть вечерами в общежитии и гонять в козла?
— Слушай, Крылов, — раздался чей-то голос, — случаем, не по твоей ли команде свет погас? Вашей милости в темноте-то сподручней агитацией заниматься. Смелости больше!
— А ты сам, друг милый, не трусишь? А то давай выходи сюда — посмотрим, что ты за гусь. А насчет кино, так его мне самому до смерти хочется посмотреть. Не часто случается бывать на берегу… Я посоветоваться хочу. Сам-то я могу и дома с женой и сыном посидеть, скучать не буду. Я о молодежи, о холостяках речь веду.
— Ты нам, браток, помещение отхлопочи!
— Эх, бильярд бы поставить!..
Кто-то спросил:
— Крылов, а как себя Покровский-Дубровский чувствует?
— Неважно, ребята. Крови много потерял… — уже другим, серьезным тоном ответил Лешка.
— Где же он будет работать без ноги, калека?
— Ничего, обязательно поможем. Комсомол парнем займется.
Тут же прозвучал чей-то высокий звонкий женский голос:
— Комсорг, а комсорг, ты вот по столовой частенько бегаешь, а почему на кухню боишься заглянуть?
— А я и на кухню заглядывал. В чем дело-то?
— То-то и есть, «заглядывал». Вот и получается — чистоту навели, дежурства установили, а что на кухне творится, толком не знаете. Я всего неделю работаю там, нагляделась досыта, сбегу скоро.
— Говори ясней! А то ишь ты, бежать навострилась! Разберись сначала, что к чему!
— А чего там разбираться? Воровкой не собираюсь быть — вот и все! Чем орать, послушайте лучше. Делаю котлеты, подходит ко мне шеф наш, повариха. Оттолкнула меня этак ласково в сторону и говорит: «С тобой, мастерица, по миру пойдешь». И тут же добавляет в фарш хлеба сверх положенного. А потом улыбается, треплет меня по щеке: «Оно и клиенту лучше — мяса помногу вредно есть, и государству не убыток». Вот уже четыре дня так…. Сама знаю, что поступаю нечестно, а что поделаешь, если шеф заставляет!
В зале поднялся невообразимый шум.
— Эй, комсорг! Вместо того чтобы агитацией заниматься да песенки петь, на кухню бы заглянул!
— А чего ему там делать? Жинка дома мясные котлетки жарит!
— А ну, потише, вы! — гаркнул вдруг Сашка. — Какого черта языками треплете!
— Ишь заступник какой выискался!
— А ты что предлагаешь? — спросил кто-то.
— Сейчас же пойти в столовую и проверить, что на завтрак готовят.
В зале засмеялись.
— Чудит Бес! Так ему и доложили, чем нас завтра кормить будут! Да и столовая уже закрыта.
— А мы вежливенько попросим открыть. Ясно?
— За мной! — скомандовал Сашка. За ним увязалась группа парней и девушек.
Мы с Игорем сидели еще минут пятнадцать. Наконец прибежал с электростанции киномеханик и объявил, что свет будет только часа через полтора.
Кто-то крикнул:
— Вот тогда и докручивай в свое удовольствие!
Все стали расходиться. Игорь сказал:
— Ты, Галка, иди потихоньку, я догоню тебя. Надо забежать в управление, позвонить в больницу насчет Виктора.
У Игоря все эти дни болит душа из-за Покровского-Дубровского. «Премии району не видать, как своих ушей», — ворчит Булатов. Чудак все-таки Семен Антонович — как будто дело только в деньгах! Виктор потерял ногу, специальности у него никакой. Вот о чем подумать надо. Я надеялась, что Игорь догонит меня. Но вот уже и дом, а его все нет и нет. В комнату идти не хочется — буду ждать его на улице. Погода тихая, безветренная, можно посидеть на лавочке.
Кончается навигация… Надо было бы сходить вверх по реке, посмотреть, много ли застрявших плотов и топляка… Я не раз просила Булатова послать меня, но он так и не выписал командировку — наверно, боится, как бы я опять не испортила его отношений с лесниками. Но ехать надо — скоро состоится большой разговор о сплаве древесины. Шуму я весной наделала немало, теперь нужно доказать всем, что я была права. Впрочем, шум был поднят не без пользы — реку все же кое-где очистили от топляков. Кроме того, порт не несет теперь ответственности за количество буксируемой до сплаврейда древесины. Но этого мало! Надо, чтобы портовики и лесосплавщики работали рука об руку, болели бы душой за состояние реки. В самом деле, красотища у нас на Гремучей! Разве можно губить такую реку! Нет, в воскресенье я непременно отправлюсь на катере в верховье.
Ко мне подошел Лешка и молча остановился рядом.
— Ну как котлеты? — улыбнулась я.
— Да будь они неладны! — мрачно сказал Лешка. — И вообще надоело все!
— Чего это тебе вдруг все надоело? Лешка тяжело вздохнул.
В повести «Меж крутых бережков» рассказывается о судьбе современной деревенской молодежи, о выборе ею после окончания школы своего жизненного пути, о любви к родному краю, о творческом труде. Наиболее удачным и запоминающимся получился образ десятиклассницы Фени, простой советской девушки из деревни. Феня предстает перед читателем натурой чистой, целеустремленной и твердой в своих убеждениях. Такие, как Феня, не пойдут против своей совести, не подведут друзей, не склонят головы перед трудностями и сложностями жизни. Василия Золотова читатели знают по книгам «Там, где шумит море», «Земля горячая», «Придет и твоя весна» и др.
Михаил Андреевич Лев (род. в 1915 г.) известный советский еврейский прозаик, участник Великой Отечественной войны. Писатель пережил ужасы немецко-фашистского лагеря, воевал в партизанском отряде, был разведчиком, начальником штаба партизанского полка. Отечественная война — основная тема его творчества. В настоящее издание вошли две повести: «Если бы не друзья мои...» (1961) на военную тему и «Юность Жака Альбро» (1965), рассказывающая о судьбе циркового артиста, которого поиски правды и справедливости приводят в революцию.
Ким Федорович Панферов родился в 1923 году в г. Вольске, Саратовской области. В войну учился в военной школе авиамехаников. В 1948 году окончил Московский государственный институт международных отношений. Учился в Литературном институте имени А. М. Горького, откуда с четвертого курса по направлению ЦК ВЛКСМ уехал в Тувинскую автономную республику, где три года работал в газетах. Затем был сотрудником журнала «Советский моряк», редактором многотиражной газеты «Инженер транспорта», сотрудником газеты «Водный транспорт». Офицер запаса.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.