Земля горячая - [128]
— Подумаешь! — беспечно сказал Игорь. — Я попросил маму, чтобы она прислала мне пару лыжных костюмов и свитер. На зиму хватит. Здесь и наряжаться-то особенно некуда. А потом не забудь — зарплата у меня не маленькая. Как ни говори, начальник района! — Игорь принял нарочито горделивую позу. — Ну, чем, скажи, не начальник? И заметь — скоро буду папашей, бородку для солидности отпущу.
Обняв меня, он сказал тихо:
— Знаю, сейчас тебе очень тяжело, но ведь мы рядом! А если.. — зашептал Игорь, — если ты не хочешь, чтобы мы были вместе… тогда я… — И вдруг Игорь закричал: — Пойми, сейчас тебе нельзя быть одной!
Да, Игорь прав. В самом деле, если б он перешел ко мне, было бы гораздо легче. Я рассеянно обвела комнату взглядом и вдруг подумала:
«Вот печка — ее обил железом Валентин, комната — ее красил Валька, тахта — тоже сделана его руками…
Нет, Игорь не должен переходить сюда — здесь все сделано руками человека, с которым мне не хочется встречаться, с отцом моего будущего ребенка. Мне тяжело здесь, Игорю будет тяжелее вдвойне».
— Я согласна, Игорь, будем вместе. Но здесь нам жить нельзя.
Игорь молчал. Конечно, он понял меня и теперь что-то обдумывал. Он подошел к столу, принялся рассматривать фотокарточки, но я видела, что мысли его заняты совсем другим.
— Ты права, Галя, здесь мы жить не будем, — сказал Игорь не оборачиваясь.
— Вот если бы ты смог попросить у Булатова комнату… — робко проговорила я.
— Не имеет смысла. Раньше будущего лета вряд ли получится что-нибудь. Ты ведь знаешь, проектировщики только начали работу. А бараки Булатов запретил строить. Но и ждать нельзя — я вижу, как ты мучаешься. Тебе с каждым днем все труднее одной.
Я глубоко вздохнула, а Игорь сказал в раздумье:
— Надо что-то придумать.
Мы сели на тахту. Игорь долго молчал. Потом он поднял голову и пристально посмотрел на меня, его добрые глаза светились счастьем.
— Итак, Галя, с этой минуты мы вместе, — медленно сказал он. — Если хочешь, я позову сейчас Баклановых и Лешу. Хоромы твои не вместят других. Ну как, ты согласна?
— Конечно! Но у меня ничего нет…
— Зато у меня есть. — Игорь подошел к плащу и извлек из карманов три банки крабов. — Хлеб насущный, полагаю, у тебя найдется? И еще я принес немножко спирта. Разбавь, пожалуйста.
Игорь вышел и вскоре вернулся с Александром Егоровичем, Натальей Ивановной и бабушкой.
— Ну, егоза, опять что-то надумала? — улыбнулся Александр Егорович, подходя ко мне.
— Это я тут все затеваю, — ответил вместо меня Игорь. — Мы теперь будем вместе, до конца. Понимаете?
Бабушка и Наталья Ивановна принялись поздравлять меня, а Александр Егорович сказал сердито:
— Вместе!.. Я вас поздравлю, когда зарегистрируетесь И когда ребенок будет носить твою фамилию, Игорь. А то ишь ты — вместе!..
— Саша, — вмешалась Наталья Ивановна, — нельзя же так! И чего ты напал на них, в самом деле!
— Подумаешь, детки какие! Напал… Благословлять незаконные семьи я не намерен. Мне достаточно персональных дел Воробьевой и Минца. Не хватает еще, чтоб и этих на бюро потащили…
— Александр Егорович, да мы же… — попытался урезонить старика Игорь.
— Да что там «мы»! — с досадой махнул рукой Бакланов. — Я и сам все понимаю, не маленький. Но и ты войди в мое положение — я же парторг… А Галина еще пока не развелась.
— На послезавтра назначен суд, — сказала я, но Игорь, перебив меня, запальчиво крикнул:
— Для Гали я пойду на все, Александр Егорович, на все! Пусть меня вызывают на бюро, но Галину я теперь не оставлю! Никто не заставит меня сделать это!
Игорь не на шутку расстроился. А глаза Бакланова — я готова поклясться — улыбались! Неожиданно вмешалась и бабушка:
— Вот что, парторг, раз не хочешь выпить за счастье молодых, ступай к себе и не мешай нам. Мы люди не партийные, в тонкостях твоей совести не разбираемся. А за хороших людей от всего сердца выпьем. Так, Наташа? — спросила она у дочери. Потом подала Игорю стакан и сказала: — Ну-ка, налей, Игорек, хочу выпить за тебя с Галиной!
А через некоторое время пришли принарядившиеся Лешка и Лена Крыловы.
— Братцы, что ж это вы без нас!.. — возопил Лешка.
— Мы еще не начинали, — успокоил его Игорь. — Возьми свою половину, и усаживайтесь за стол.
Лена подошла ко мне со свертком в руках и торжественно вручила его, сказав:
— Держи, Галка, пусть и у тебя будет сын!
Я развернула пакет — в нем оказалась… кукла. Должно быть, вид у меня был в этот момент преглупый, потому что Лешка расхохотался:
— Эту куклу нам преподнесли для дочки, а на свет-то сынок появился. Вот кукла и лежала в чемодане. А теперь мы тебе ее дарим, но с дальним прицелом — чтобы она вам тоже не понадобилась. Я б хотел вас с сыном поздравлять. А куклу можно будет попозже Алле или Рае преподнести. Камчатке мальчишки нужны.
— А я хочу дочь, — тихо сказал Игорь.
— А разве не все равно? — вмешалась я. — Буду любить и сына и дочку.
— Вот за это я и выпью, — сказал вдруг молчавший до сих пор Александр Егорович и поднял рюмку. — За счастье молодых!
Я вспомнила богатую, но невеселую свадьбу в доме Пересядько. Там было все, стол ломился от яств. Гости без конца кричали «горько». И мне действительно было тогда очень и очень горько — рядом со мной не было друзей. А сейчас на столе только три банки крабов да разведенный спирт. Зато как ласково смотрит на меня бабушка, как рада за меня Лена, как подобрели строгие серые глаза Александра Егоровича! Старик долго ворчал, но он прав, он тревожится за то, чтобы я сгоряча не натворила новых ошибок…
В повести «Меж крутых бережков» рассказывается о судьбе современной деревенской молодежи, о выборе ею после окончания школы своего жизненного пути, о любви к родному краю, о творческом труде. Наиболее удачным и запоминающимся получился образ десятиклассницы Фени, простой советской девушки из деревни. Феня предстает перед читателем натурой чистой, целеустремленной и твердой в своих убеждениях. Такие, как Феня, не пойдут против своей совести, не подведут друзей, не склонят головы перед трудностями и сложностями жизни. Василия Золотова читатели знают по книгам «Там, где шумит море», «Земля горячая», «Придет и твоя весна» и др.
"Самое главное – уверенно желать. Только тогда сбывается желаемое. Когда человек перестает чувствовать себя всемогущим хозяином планеты, он делается беспомощным подданным ее. И еще: когда человек делает мужественное и доброе, он всегда должен знать, что все будет так, как он задумал", даже если плата за это – человеческая жизнь.
Михаил Андреевич Лев (род. в 1915 г.) известный советский еврейский прозаик, участник Великой Отечественной войны. Писатель пережил ужасы немецко-фашистского лагеря, воевал в партизанском отряде, был разведчиком, начальником штаба партизанского полка. Отечественная война — основная тема его творчества. В настоящее издание вошли две повести: «Если бы не друзья мои...» (1961) на военную тему и «Юность Жака Альбро» (1965), рассказывающая о судьбе циркового артиста, которого поиски правды и справедливости приводят в революцию.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.