Земля горячая - [125]
— Да ты что! На улице льет как из ведра. И потом, я ведь к тебе. Дельце хочу одно поручить, а то, смотрю, ты совсем раскисла.
— Что за «дельце»?
— Тоже мне хозяйка: стала на пороге — и ни туда, ни сюда. Что же я, в коридоре буду объясняться с тобой, что ли? — Улыбнувшись, Александр Егорович пристально посмотрел на меня. — Что с тобой происходит, Галина? На тебе лица нет. Случилось что-нибудь?
Промолчав, я вошла к себе, сняла плащ и подвинула стул Александру Егоровичу. Меньше всего мне хотелось говорить с ним сейчас.
— Так что же произошло, Галя? — вновь спросил он участливо.
— Ничего… ничего не случилось, — ответила я. — Просто тяжело, душно…
— Э, матушка, это еще только цветики… Сколько месяцев-то?
— Около шести… — смущенно ответила я.
— Так, так… Значит, ты твердо решила с Пересядько не сходиться? Впрочем, это твое личное дело, — сказал Бакланов и, помолчав, добавил: — Ты уж как хочешь, а мне сейчас нужна твоя помощь.
— Да я с удовольствием, Александр Егорович! Что нужно делать?
— Говорят, последнее время в Панине ты сидела на учете и планировании в портофлоте?
— Верно, — настороженно сказала я, — а коммерческий отдел все-таки мне ближе…
— Да никто тебя и не собирается переводить из коммерческого отдела, — досадливо махнул рукой Бакланов. — Просто я хочу, чтобы ты по вечерам помогла Полубесову войти в курс дел и наладить учет и портофлотское планирование.
— Помочь Сашке? Но ведь он работает в главной диспетчерской!
— Работал. Флот растет не по дням, а по часам, а учета никакого. Полубесов закончил мореходку. Вот его и посадили на учет и планирование. Ты, Галя, помоги ему, глядишь, и тоска твоя быстрей пройдет.
Александр Егорович оказался прав. Я втянулась в работу, и на сомнения и терзания не оставалось времени. Домой приходила поздно. Днем работала у себя, в коммерческом отделе, а вечерами корпела с Сашкой над бумагами портофлота. Я еще раз убедилась, что бумагомарание не мужское дело. Их стихия — штурвал, машина, все что угодно, только не учет и не планирование. Страшно запущено все, в бумагах — хаос и неразбериха. Сашка не мог сказать, сколько тот или иной катер перевез груза в тоннах и сколько сделал тонно-миль. Многих погрузочных ордеров вообще не хватало, в то время как они фигурировали в цифрах отчета о выполнении плана. Чуть ли не очковтирательство!
— Саша, где же погрузордера или коносаменты?
— А черт их знает, где они. Те, что я обнаружил, когда пришел сюда, сдал в бухгалтерию, а насчет остальных можно узнать в ТЭКе[5].
Работы было столько, что пришлось документы брать домой и корпеть над ними по ночам. В ТЭКе я знала всех девчат. Мне часто приходилось проверять их таксировку и отчеты по судам, и теперь, в свою очередь, я попросила их помочь нам. И вот почему. Погрузордер, подписанный получателем после принятия груза, сдается в ТЭК, а там выписывают коносамент. Так делалось при перевозке песка. А вот на уголь коносамент выписывали сразу же при погрузке; и часто получалось, что при выгрузке на причале, скажем рыбокомбината, угля не хватало и в портофлоте оказывалась недостача его. И тогда срочно требовалась выверка. Между прочим, в ТЭКе работала теперь экспедитором грузового учета Аллочка. Мы с ней сразу нашли общий язык. Правда, сначала она даже обиделась за Сашку: неужели он сам не способен постичь азы учета? Но потом поняла — не окажи ему помощь, Сашка так бы запустил дело, что потом невозможно было бы разобраться и платежи с клиентов поступали бы не вовремя. На транспорте дело всегда поставлено так: сначала деньги на бочку, а затем уже работа. До Сашки учетом никто по-настоящему не занимался, и деньги своевременно не взыскивались. Мы с Аллой решили шуму не поднимать: за это могло попасть многим, в том числе и Александру Егоровичу — начальнику портофлота. Уселись за выверку полученных платежей и не поданных к оплате погрузордеров и коносаментов. А их оказалось немало. Тогда мы с Сашкой съездили к получателям, проверили на месте количество принятого угля. И вдруг оказалось, что в портофлоте по документам угля не хватает. Старшины барж приняли одно количество, а сдали гораздо меньше. Мы отправились на склад порта выяснить, почему в коносаментах показано завышенное количество угля. Ведь из-за этого в портофлоте недостача. Что за чертовщина? Не в реку же сбрасывают уголь!
— Как вы грузите? Расскажите, — строго сказал Сашка заведующему складом.
— Очень просто, — ответил тот. — Пятисоттонная баржа — пишем четыреста тонн.
— А при выгрузке получается триста пятьдесят — триста семьдесят. Так? Что же это такое?
— А я тут ни при чем, — пожал плечами заведующий складом. — Сделайте грузовую шкалу такой, какая положена.
— Ясно. Пошли, Галина, к начальству.
Перед тем как зайти к Бакланову, мы с Сашкой составили ведомость на количество груза, перевезенного каждой баржей или плашкоутом, и на пройденные мили.
В кабинете начальника портофлота мы положили на стол Александра Егоровича свою ведомость. Он посмотрел сначала на нас, потом на ведомость и коротко, деловым тоном сказал:
— Докладывайте.
Начала я.
— Мне не нравится, Александр Егорович, порядок сдачи погрузордеров и коносаментов. Старшины плашкоутов и барж не заинтересованы в том, чтобы своевременно отчитаться. Сдают документы всего лишь два раза в месяц, а то и один. Значит, мы не можем учесть, кто сколько перевез груза. А нужно бы ежедневно отмечать это. Сведения на Доске почета, скажу вам прямо, липовые!
В повести «Меж крутых бережков» рассказывается о судьбе современной деревенской молодежи, о выборе ею после окончания школы своего жизненного пути, о любви к родному краю, о творческом труде. Наиболее удачным и запоминающимся получился образ десятиклассницы Фени, простой советской девушки из деревни. Феня предстает перед читателем натурой чистой, целеустремленной и твердой в своих убеждениях. Такие, как Феня, не пойдут против своей совести, не подведут друзей, не склонят головы перед трудностями и сложностями жизни. Василия Золотова читатели знают по книгам «Там, где шумит море», «Земля горячая», «Придет и твоя весна» и др.
"Самое главное – уверенно желать. Только тогда сбывается желаемое. Когда человек перестает чувствовать себя всемогущим хозяином планеты, он делается беспомощным подданным ее. И еще: когда человек делает мужественное и доброе, он всегда должен знать, что все будет так, как он задумал", даже если плата за это – человеческая жизнь.
Михаил Андреевич Лев (род. в 1915 г.) известный советский еврейский прозаик, участник Великой Отечественной войны. Писатель пережил ужасы немецко-фашистского лагеря, воевал в партизанском отряде, был разведчиком, начальником штаба партизанского полка. Отечественная война — основная тема его творчества. В настоящее издание вошли две повести: «Если бы не друзья мои...» (1961) на военную тему и «Юность Жака Альбро» (1965), рассказывающая о судьбе циркового артиста, которого поиски правды и справедливости приводят в революцию.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.